Первая выставка, греческих живописцев, звучала ответом на выставку, организованную до этого Манежем в Салониках, знакомившую с работами русских мастеров 1920–2000 годов. Столетие греческой живописи, ныне представленное в залах Манежа художниками всех регионов Эллады, оказалось удивительным сплавом аутентичных культурных черт и неизбежным переживанием влияния на Грецию новшеств европейского искусства прошлого века. Сплавом ярким, самобытным и в целом неожиданным.

Вторая выставка, «Параллельные миры», открывала сокровенные сны петербургских и московских художников о земле эллинов. Живопись и скульптура во многих отношениях разных художников образуют параллельные миры их видения далекой Эллады, так и не ставшей прошлым, а все еще живущей в нас.

Еще одна составляющая проекта — большая персональная выставка «Моя Таврида» живописца Игоря Вадимовича Петрова, профессора кафедры живописи и композиции Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина Российской академии художеств. Ему Элладой видится Таврида, что ей по-сестрински близка. Он раскрывает еще одно «параллельное» видение Эллады, глубокое, полномерное, очаровывающее гармонией чувств, основанное на глубоко личном отношении художника к этому краю, вдумчивом и теплом.

Игорь Вадимович принадлежит к редкому числу людей, кто осуществляет преемственность поколений не столько генетически, сколько культурно, продолжая в своей жизни почти забытое аристократическое достоинство прежнего мировидения и воплощая его в своих произведениях с легкой непринужденностью несомненного носителя культуры. «Очарование старины знакомо мне с детства, — пишет он, — я рос в доме рядом с Академией художеств, в старой петербургской квартире, принадлежавшей моему прадеду Григорию Кондратьевичу Коршунову, где сохранились белая голландская печь, старинная мебель и предметы быта... Ощущение какой-то таинственной, мистической связи с прошлым, наверно, не удивительно в магической атмосфере нашего города».

Петербург действительно выступает особым культурным контекстом, и его присутствие в разговоре о Тавриде непременно. До Европы рукой подать, и у просвещенного Петербурга, пропитанного европейской культурой и европейскими ценностями, собственный сложившийся взгляд на Тавриду: Крым хоть и дальше Европы географически, но все же он свой, это не только русская Ривьера, но и русская античность, а в конечном счете пребывание на российской земле европейских гениев места. Благодаря своим античным корням и сложным движениям многовековой истории Крымская земля соединяет европейскую культуру, восточную и русскую православную. Именно это исключительное своеобразие Тавриды отражено в работах И.В. Петрова со всей ощутимой достоверностью. Крымская земля насыщена деталями, раскрывающими прошлое. «… Действительно, где еще найдешь такое редкостное сочетание памятников природы и памятников истории?» — говорил крымский археолог Е.В. Веймарн.

На протяжении многих лет вдумчивого постижения Крыма Петров писал натюрморты с частично сохранившимися античными амфорами (которые ему доводилось самолично доставать из морских глубин), зарисовывал древние надписи на плитах в Судакской крепости, проводил долгие часы на развалинах крепостей, городищ и некрополей, в неустанных поисках собственных крымских мотивов и постепенном постижении пейзажа как личного переживания натуры.

Многоречивым свидетелем прошлого для него становилась не только архитектура, дающая ясные временные и этнологические ориентиры, но и сама Таврическая земля, не утратившая своей глубокой связи с древностью. Живописное постижение Крыма художником также было основано на сугубо профессиональных длительных поисках своего видения этого края. В частности, И.В. Петров связывает его со своим увлечением «Сезанном и импрессионистами, продолжающееся и до сих пор. Это тоже помогло глубже понять Юг, ведь русская пейзажная традиция здесь не всегда подходит». Игорь Вадимович по праву чувствует себя космополитом, поскольку соединяет в себе любовь и к исконно русской культуре, с детства изучаемой (в том числе по живописным произведениям Рябушкина, Сурикова и Васнецова), и к европейской культуре, будучи близок ей благодаря своему жительству и специфике культуры его родного города, а еще и вследствие личного тщания: постоянного, неустанного внимания к ней и стремлению к глубокому ее постижению. Потому ему равно близки «Пальмы Халкидики, фонтан Медичи в Люксембурском саду или каналы Брюгге», «скалы Тавриды или парки Петергофа». Присутствие в греко-российском проекте выставки И.В. Петрова — мудрая закономерность, сообщающая всему проекту идейную целостность, и сферой единения здесь видится личность самого художника.

ДИ №5/2012