Впервые с творческим союзом «Тереза», объединившим секс-работников и художников, я встретилась в санкт-петербургской галерее «Люда» в октябре прошлого года на премьере кукольного спектакля «Пояс Афродиты».

Абсурдные сценки, нелепые куклы вызывали смех и недоумение. Было похоже на домашний театр, напоминало Майка Келли с его эстетикой школьных представлений. Куклы сменялись видеодокументацией, а монологи – танцами. Впоследствии оказалось, что все истории настоящие, рассказанные и записанные самими участниками и ими же сыгранные. После спектакля состоялась дискуссия о правах секс-работников и других «исключенных». Участники говорили о производственном романе, об опыте авангарда 1920-х, вспоминали постановки на заводах в красном уголке, созданные силами рабочих. Действительно, очень похоже: в тот вечер в «Люде» были и «рабочие», и цеховой творческий союз, и красный занавес, над которым иногда «прохаживался» кукольный Карл Маркс.

Что же собой представлял союз «Тереза» осенью 2014 года? Семь человек, объединившихся в творческий коллектив на почве общих взглядов и убеждений. На мой вопрос «Что это за взгляды?» Диана Портленд, одна из трех основателей союза, наряду с Александром Вилкиным и Викой Бегальской, ответила: «Широко смотреть на жизнь, не увязать в условностях и догмах, ну и, конечно же, любить секс! Ну а если серьезно, «Тереза» – это коллаборация художников и секс-работников, социально ориентированный проект в русле искусства взаимодействия.  На точке пересечения социального и художественного создать яркое художественное высказывание, которое, в свою очередь, будет обладать социальным потенциалом».

Кукольный спектакль «Пояс Афродиты» был номинирован на главный визуальный проект года в конкурсе «Инновация-2015». И союз полным составом приехал в Москву показывать спектакль на открытии выставки в ГЦСИ.

Прошел год, я снова в том же месте, в то же время, смотрю уже новый спектакль «Терезы» – «Военные ботинки просят нежности». Анонс к спектаклю интригует: «События развиваются в неизвестной стране на фоне боевых действий. В ходе миротворческой миссии, останавливая сражения, освобождая пленных, усмиряя боевых псов и растапливая своими горячими сердцами заледеневшие тропы войны, героини с честью справляются с поставленными перед ними задачами...»

На сцене скрежет механистических звуков сменяется взрывами, куклы-объекты падают. Примотанные скотчем руки и головы летят на пол. Непонятно, кто кем управляет: актеры куклами, или наоборот? Кукла как продолжение человека? Или кукла вместо человека? Зависимость субъекта-кукловода от объекта-куклы, их слияние дает новый симбиоз. Казалось бы, что именно кукла в данной ситуации должна представлять актера, но происходит инверсия, обезличивание. И уже кукла делегирует человеку свои права и возможность говорить. Анонимность становится настолько довлеющей, что актер теряется и остается в тени того, чем он, казалось бы, должен управлять. Невидимые и отчужденные актеры остаются за занавесом, произносят слова, им уже не принадлежащие, но пытаются отвоевать право собственного голоса, поэтому часто вырываются из-за кулис и вступают в полемику с объектами. Театральное порабощение, которое легко переносится и интерпретируется вне сцены…

Сравнив этот спектакль с предыдущим, отмечу: коллажность «Пояса Афродиты», основанного на жизненных историях, сменилась вполне линейным повествованием. У меня много вопросов к участникам.

Люся Петухова. Расскажите о новом спектакле. Почему произошла смена стиля? И чем продиктовано такое содержание?

Вика Бегальская. Сегодня мы все погружены в ситуацию войны. Но надо как-то продолжать жить, работать, заниматься искусством. Отсюда и тема спектакля.

Люся Петухова. Мне показалось, что в новом спектакле очень много от авангарда начала прошлого века, причем не только артельный принцип производства, но и образный ряд отсылает к постановкам футуристов. Например, черный квадрат задника декорации превращается в черную голову-коробку кайзера, призывающего всех умирать ради светлого будущего. Падающий самолет с фигурами пассажиров заставляет вспомнить аэроплан из той же «Победы над солнцем», хотя, к сожалению, есть и более трагические ассоциации.

Вика Бегальская. Да, мы старались, чтобы возникали параллели с «Победой над солнцем». Но если «Победа» – это манифест футуризма, то «Военные ботинки» – манифест всепобеждающей силы любви.

Люся Петухова. Почему в этом спектакле занавес не полностью скрывает актеров-кукловодов и зрителям видно, что происходит за кулисами?

Александр Вилкин. Так задумано. Принцип работы «Терезы» основан на коллективном творчестве. Создание спектакля – написание сценария, производство объектов – не менее важно, чем конечный результат. Сидящие в зале зрители видят, как передвигаются актеры, как они берут и меняют кукол, переодеваются. Мы старались не только добиться большей перформативности, но и сделать шаг навстречу зрителям. Сцена, как протянутая ладонь.

Люся Петухова. В этом спектакле герои гораздо чаще появляются перед зрителем, чем в «Поясе Афродиты», где благодаря куклам сохранен принцип анонимности. С чем это связано?

Вика Бегальская. У нас пополнился состав, и новым членам группы хотелось как можно больше играть непосредственно перед зрителем. Из прошлого состава у нас Тайра, Саша Вилкин, я и Диана Портленд. Диана не смогла принять участие в этом спектакле потому что занималась социологическим исследованием секс-работы, которое наш союз проводил этим летом совместно с Центром независимых социологических исследований. Крис, Даша и Джулия Робертс – новые члены группы. «Тереза» – открытый творческий союз, к нам может присоединиться любой человек, вне зависимости от гендера, сексуальной ориентации, этнического происхождения, гражданства и вероисповедания, желающий принять участие в спектакле.

Александр Вилкин. Наша цель – не просто сделать произведение, самовыразиться, но и дать высказаться всем членам союза, выступить на равных, показать процесс возникновения творческого акта и совместное производство.

Люся Петухова. В ваших спектаклях, несмотря на кажущуюся сумбурность, всегда есть четкие ориентиры, которые не дают утонуть в фантасмагории сменяющих друг друга сцен. Например, совершенно абсурдная сцена с допросом постепенно приобретает некий смысл. Расскажите, пожалуйста, о ней подробней.

Джулия Робертс. Да, на первый взгляд сцена допроса моей героини кажется набором нелепых вопросов и столь же нелепых ответов. Впечатление, что нарушена логика причинно-следственной связи диалога. Но на самом деле она есть. Просто мы совместили два реальных допроса: снайпера Надежды Савченко, взяв из него вопросы, и мой, позаимствовав оттуда ответы. Этим летом я попала в полицейский участок, где подверглась физическому насилию со стороны стражей порядка только за то, что я трансгендер. Соединив историю, для абсолютного большинства существующую лишь в медиа-пространстве, с бытовой ситуацией, в которой может оказаться каждый из нас, мы как бы привнесли объем и плотность реальности в первое, и проблематизировали второе.

Люся Петухова. Много ли вы репетировали? У меня было ощущение, что постановка несколько сыровата. Но скомканность и невнятность некоторых сцен компенсировалась искренностью и неподдельным драйвом.

Джулия Робертс. У нас было несколько репетиций. В спектакле очень много импровизации. Мы не ставили цели сделать традиционную театральную постановку. Этот спектакль – скорее перформанс. Очень важен момент творчества, рождающееся прямо на глазах, и даже актер осознает его в режиме прямого контакта со зрителем. В результате все сооавторы происходящего.

Люся Петухова. В одном из интервью вы упоминали еще одного участника союза – далматинца Баретту. Где она сейчас?

Вика Бегальская: Баретта живет в Москве, поэтому участвует только в московских постановках. Но она по-прежнему член нашего союза. Так мы стараемся подчеркнуть равенство с животными, которые во многом такие же исключенные, как трансгендеры и секс-работники, и занимают нелегальное место в обществе. Хотя уже давно есть определение «Личность нечеловеческого происхождения», и доказано, что животные осознают себя и, по сути, являются такими же участниками нашего сообщества.

Люся Петухова. Афродита с серпом, поднимающаяся под потолок, что это – образ мщения или содружество «рабочих и крестьян» на новый лад?

Даша. Это намек на дальнейшее развитие событий после того, как секс-работницы остановят войну.

Люся Петухова. Намек на новый спектакль? И о чем же он будет?

Даша: О революции и преодолении капитализма в отдельно взятой отрасли!

_________________

Большинство участников «Терезы» – секс-работники, по своему законодательному, да зачастую и социальному статусу теневые персонажи, контробщественные. И если художники сегодня пытаются расширить область эстетического, прорвать, истончить перегородку между искусством и жизнью, найти болевые точки внутри не только эстетического, но и этического, общественного, то секс-работники – это именно те, кто, присутствуя в обществе, одновременно отсутствуют в нем. И как мне кажется, постоянная двойственность, одновременное нахождение в разных ипостасях, еще больше сближает секс-работников и художников. Так, в творческом порыве, пусть даже на миг, скоротечный, как хлопок, возникает эмансипированный мир.