В своем искусстве она предстает настолько индивидуальной, что специалисты до сих пор ищут подходы к исследованию ее творчества, многогранного и эклектичного. Она ярко проявилась в разных видах искусства (живопись, скульптура, графика), создавала объекты, коллажи, ассамбляжи, работы с изображением сновидческих фигур, насекомых, птиц, облаков, масок, змей, ювелирные изделия, предметы одежды, манипулировала разнородными материалами.

Так, «Маска с вытянутым языком» состоит из скрепленной проволокой сети с перевернутыми пластиковыми резервуарами для глаз и носа и словом «Bah», написанном на розовом бархатном языке. А зловещий персонаж «Октавия» собран из дерева, пластика и пилы. Одно из самых сильных произведений — «Портрет с тату» — автопортрет с боевой раскраской. Но воспринимается он как образ королевы или некоего существа, чей облик мы храним в бессознательном. Кто-то увидит в этом изображении ведьму или материализацию духа смерти. Но прежде всего это символ могущественного творца, осознающего свою власть.

«Любая идея рождается облаченной в свою форму. Я придаю форму идеям, возникающим в моей голове. Никто не знает, откуда приходят идеи. Как и Афина, родившаяся из головы Зевса, мои идеи появляются в своих облачениях», — писала Оппенгейм, находившая весьма оригинальные формы для воплощения своих идей. В знаменитой сюрреалистической работе «Моя гувернантка» (1936) она развенчивает стереотипы в отношении роли женщины в обществе. При взгляде на объект возникают весьма неожиданные ассоциации. Пара белых туфель-«лодочек»; связанные веревкой, они, как куриные ножки, украшены бумажными оборками и помещены на серебряное блюдо. Можно усмотреть здесь даже скрытую эротику. Округлые каблуки напоминают ягодицы. Автор хочет продемонстрировать, что в обществе, где доминируют мужчины, на женщину смотрят как на объект вожделения. Можно интерпретировать и в ином ключе. Белые туфли, оборки напоминают о форме головного убора гувернантки. Поэтому объект можно прочитать как утверждение ее власти и гражданских прав.

Эти работы среди 200 других из европейских музейных и частных собраний представлены на первой ретроспективе Оппенгейм за пределами Швейцарии — в Кунстфоруме Банка Австрии, которая знакомит с ее творчеством за 50 лет.

Коллеги не оказали значительного влияния на художественное развитие Оппенгейм. Главными для нее всегда были ментальный стимул, собственная креативность, удовольствие от экспериментирования и визуального воплощения новых идей, для которых она всегда находила гибкую, емкую, выразительную форму. Несмотря на многообразие искусства Мерет, некоторые темы являются определяющими для ее творчества: трансформация между мужским и женским началом, природой и культурой, сном и реальностью, Я и другие. Ее также интересовали метаморфозы в природе, цикл жизни и смерти.

Оппенгейм была одержима поисками свободы в жизни и творчестве. Немка по отцу, швейцарка по матери, она унаследовала стремление к порядку, точности в мышлении и работе. Глубокое влияние на нее оказали труды Юнга. В ее творчестве элементы окружающей действительности переплетаются со сновидческой реальностью. С упорством и даже фанатизмом Мерет устремлялась к открытиям, которые, как во сне, трансформировались в дерзкий, агрессивный, сбивающий с толку объект.

На выставке хорошо прослеживается своеобразие искусства знаменитой швейцарки. Сюрреалистические образы сопоставляются с формами геометрической абстракции. Интуитивные наброски на равных сосуществуют с концептуальными творениями, фотоработами или крупноформатными картинами. Юмористические коллажи, пугающие рисунки, карнавальные маски демонстрируются рядом со стихами Оппенгейм в стиле хайку. Работы объединены в залах по тематическому принципу, разные периоды творчества художницы словно бросают друг другу вызов: закодированные автопортреты, эротические объекты, образы невидимого, диалог с природой, отношения картины и текста, метаморфозы, сказочные звери. Сила Оппенгейм в том, что она актуальна, современна, как никакой другой художник, задающий вопросы о способности предметов передавать идеи и чувства.

Детство Мерет провела в Швейцарии, в Базеле. Получила основы образования в Школе искусств и дизайна. В ранних работах ощущается влияние Клее. В них открывается легк и й, лирический, почти инфантильный мир. В 1931 году она отправилась в Париж, чтобы продолжить художественное образование в академии Гранд-Шомьер, но быстро поняла, что академическая традиция противоречит ее устремлениям. Здесь она обрела благоприятный климат для творчества и свободу, в которой так нуждалась. Вокруг нее сразу возникла аура мифа. Она дружила со многими авангардистами и сюрреалистами (Дюшан, Пикассо, Арп, Джакометти, Макс Эрнст). Привлекательная, с гибким андрогинным телом, она в 20 лет стала моделью Ман Рея для серии фотографий «Завуалированная эротика». Но роль роковой женщины, музы, вдохновлявшей мужчин-художников, ее не устраивала. Решительная, бескомпромиссная, Мерет осознавала свой мощный творческий потенциал. Ощущение свободы, особенная дерзость в подходе к созданию работ заставили ее полностью довериться своей интуиции. Вот почему она не испытывала затруднений в экспериментировании с новыми средствами. Прежде всего, Оппенгейм поражала всех своими работами, которые провоцировали скандал, оскорбляли вкус тонкими перверсиями, тревожными трансформациями идей.

Например, переиначивание смысла, когда она покрыла мехом китайской газели фарфоровые чашки, блюдца и ложки. Этот легендарный объект Бретон окрестил «Меховым завтраком». Его замысел возник случайно, когда в кафе Пикассо, комментируя меховой браслет Оппенгейм, сказал, что мехом можно покрыть любой объект. Так родилась идея меховой чашки, революционная, как и писсуар Дюшана, которая мгновенно стала образчиком сюрреализма. Идея взять в рот нечто меховое кажется такой же дикой и безвкусной, как и ведение бесполезных разговоров за чашкой чая в парижских салонах, где каждый день ровно в 5 часов встречались представители буржуазии. Художница разрушает стереотипы, протестуя против устоявшегося видения предмета.

Созданный ею в 22 года объект демонстрировался на выставке сюрреалистов в Салоне независимых. Меховая чашка сделала Мерет знаменитой, А. Бар приобрел ее для коллекции МоМА. Но слава оказала пагубное воздействие на ее карьеру и жизнь. Некоторые друзья-сюрреалиты из соперничества старались преуменьшить значение ее работ и тривиализировать ее творчество. Это вызывало у нее неуверенность в себе, что, в свою очередь, приводило к неудачам, неспособности завершить проекты, даже к уничтожению некоторых из них. Последняя работа, выставлявшаяся в Париже до ее отъезда, «Стол с птичьими ногами», указывает на органичную основу многих ее вещей, так как она часто соединяла природные образы с типично функциональными объектами.

В 1937 году Оппенгейм вернулась в Швейцарию, на 17 лет исчезла из поля зрения публики из-за глубокой депрессии, не занималась творчеством, не выставлялась. Позже она так писала о своем состоянии: «Мне казалось, что груз тысячелетней дискриминации в отношении женщин лег на мои плечи, рождая во мне удушающее чувство несовершенства». В середине 1950-х годов она преодолела кризис, сняла мастерскую в Берне и за 30 лет создала более тысячи ярких и разнообразных работ, дизайнерских изделий, писала сценарии для фильмов и стихи, делала маски и костюмы и стала источником вдохновения для молодых художников. Постепенно она нашла новый способ выражения, более свободный, завершенный и абстрактный. В серии «Облака» (1970-е) вновь проявилось ее восхищение природой. А скульптура «Зеленый зритель» (1959) основана на набросках 1933 года. Такой метод использования идей и зарисовок из ранних периодов станет характерной особенностью ее почерка.

Оппенгейм часто отождествляли с сюрреалистами из-за сопоставлений, наложений природных и органических форм, использования архетипических образов, сновидений, воспоминаний и обращения к бессознательному для воплощения универсальных тем. «Бессознательное — единственное место, из которого к нам может прийти помощь и совет», — утверждала Мерет, подчеркивая, однако, интуитивную интерпретацию сюрреалистических тем. Выбирая в качестве сюжета змей, рыб, бабочек или гусениц, она придает этим образам новое значение. Так, змей, часто появляющийся в картинах и скульптурах, предстает в значениях, отличающихся от описанных в трудах Фрейда, а также их интерпретаций в христианской традиции. В картине «Секрет произрастания» она возрождает древнее дохристианское видение змеи как божественного персонажа.

Через 20 лет после успеха «Мехового завтрака» Оппенгейм вновь обратилась к меховому объекту в знаменитой «Белке» (мех, стекло, пластиковая пена, сделала 100 экземпляров для галереи «Медуза», сохранилось лишь несколько). В этом ассамбляже она трансформировала ручку пивной кружки, чтобы создать имитацию льющейся через край пены, переходящей в пушистый беличий хвост. Манипулируя каждым компонентом, художница придала ассамбляжу чрезмерность. Новый, «иной», на грани насмешки объект рождает осознанные и бессознательные ассоциации. Женственная, мужественная, забавная, соблазнительная, фрустрирующая, сбивающая с толку «Белка» притягивает и отталкивает.

На выставке можно почувствовать, что Оппенгейм противостояла также и догматическому авторитету сюрреализма. Она не приняла приторное, иллюстративное прославление бессознательного в работах некоторых сюрреалистов. Не стремилась она и к демонстрации технической виртуозности. Ее увлекали ментальные поиски, исследование идей, заимствованных из сновидений. Она не разрабатывала сложных стратегий, столь модных у современных художников, всегда сомневалась. Как чуткая антенна, она улавливала импульсы, черпая вдохновение в природе, космосе, своем внутреннем мире, сновидениях. На протяжении десятилетий она обращалась к тем же источникам: сны, ассоциации, мысли и игра. Менее известные ее работы на выставке позволяют иначе взглянуть на ее творчество.

Не только произведения Оппенгейм, но и личность этой незаурядной женщины властно притягивала всех, кто хотя бы однажды в жизни встречался с ней, получая удовольствие от ее внешнего вида, экспрессивной манеры выражаться. И на выставке подчеркивается и этот аспект. Ее образ жизни, верность себе, настойчивость, дерзкий художественный язык во многом преодолевали ограничения своего времени.

Имеет ли значение тот факт, что художник — женщина? Оппенгейм так отвечала на вопрос: «В ментальной сфере не существует различий между мужским и женским».

​ДИ №1/2014