Площадка для обсуждения проблем современной культуры и философии рассчитана на аудиторию, интересующуюся исследованиями в этой области, владеющую соответствующей терминологией. Любителей теории (лекции) и практики (семинаров, во время которых слушатели могут создать свое поле для обсуждения) неизменно собирается полная аудитория. Сокуратор Клуба Андрей Шенталь рассказал ДИ о том, что в ближайший год в программу войдут космология, физика и другие дисциплины, что расширит и демократизирует состав слушателей.

Злата Адашевская: «Философский клуб» анонсировал программу «Новые космологии». В чем ее концепция?

Андрей Шенталь: Идею новой программы предложила моя коллега Настя Шавлохова, но изначальная формулировка была иной — «Универсальная космология». Этим названием она верно подметила текущую тенденцию в разных областях знания к созданию исчерпывающих философских моделей, но мы решили, что такое словосочетание звучит несколько эзотерически, а слово «универсальное» слишком безапелляционно. Вместо этого мы решили изменить название на «Новые космологии», подчеркнув множественность возможных моделей. Конечно, речь идет не о религиозных мифах и не о разделе астрономии, занимающимся исследованием зарождения и эволюции вселенной, но об освещении различных теорий и концепций, претендующих на то, чтобы занять центральное положение в создании целостной картины мира: будь то взгляд ученого, философа, художника или другого исследователя. Мы использовали космологию как всеобъемлющую структуру, претендующую на вселенский, предельный охват действительности.

Мероприятия будут иметь самый разный формат — от традиционных сольных лекций и круглых столов, до так называемых «баттлов» и лекций-перформансов с актерами; участие в них примут известные российские и зарубежные философы, теоретики, ученые, а также и люди, чей взгляд на мир нельзя назвать научным, это могут быть как художники, производящие то, что называется «художественный дискурс», так и ученые, непризнанные научным сообществом. Например, у нас согласился выступить известный американский космолог, который синтезировал идеи математической физики и христианской эсхатологии, за что навлек на себя критику. Это совершенно не значит, что мы согласны с его идеями, но мы хотели также дать слово представителям различных моделей описания мира. Надо понимать, что это не образовательный, но в первую очередь кураторский проект, и нас интересовала возможность создания метаповествований о природе, обществе, экономике, где одно узнает себя в другом.

До начала основной лекционной программы мы проводим два мероприятия, которые можно рассматривать в качестве тизеров, предвестий, намеков или даже спойлеров о том, что будет происходить в «Философском клубе» с сентября этого года по июнь следующего, хотя безусловно они самодостаточны и сами по себе. Первое из этих мероприятий уже позади — это был круглый стол «Космология сегодня: наука, мировоззрение или идеология?»!», где философы и ученые-физики говорили о космологии как таковой, тем самом анонсируя терминологию, которая фундирует курс «Клуба». Они обсуждали, почему и зачем мы сегодня интересуемся космологией. Мне было интересно поставить вопрос о том, почему столько денег инвестируется в эту науку, не становится ли она своего рода новым «опиум для народа», отводящим взгляд от более насущных проблем социального неравенства и исчерпаемости ресурсов. Второе мероприятие будет также критическим, своеобразным контрапунктом ко всей программе, мы обсудим роль знания и рациональности с точки зрения философии психиатрии и антипсихиатрии. Не может ли апофения, т.е. патологическая способность видеть структуру в случайных или бессмысленных данных, сравниться с научными революциями? Не может ли критическая теория, обнаруживающая в существующей эпистемологии выражения интересов глобального капитала, напоминать конспирологическое мировозрение? Такой подход не релятивизирует знание, но усложняет его конвенции, протоколы, границы.

В течение года к нам присоединятся известные российские и зарубежные философы, антропологи, биологи, физики, лингвисты, художники и т. п. Программа пока еще формируется, и будет продолжать эволюционировать и корректироваться уже в процессе, но мы планируем обсудить такие «метанарративы», как «геоонтология», «антропоцен», «трансиндивидуальность», «постмодернисткий синтез эволюционно биологии», семиогенез, гомологию между различными системами и так далее.

З.А. В классическом смысле, понятие «клуб» предполагает ограниченное количество привилегированных участников, где все друг друга знают. Конечно, уже давно оно преимущественно используется в совсем других контекстах, однако, направленность вашего «Философского клуба» на синтез знаний могла бы предполагать высокое значение именно такого взаимодействия тех конкретных людей, что могут играть роль в трансформации нашей эпистемы. Как у вас будет строиться коммуникация? Предполагается живой обмен мнениями между акторами или спикерами и просто пришедшими на мероприятие людьми?

А.Ш. «Философский клуб» возник значительно раньше, чем «Новые космологии», и его текущий вид обусловлен трансформацией и седиментацией его предыдущих ипостасей. Следуя его динамике, можно заметить следующее: первый цикл клуба не имел никакой конкретной темы и ориентировался на авторитет философов, второй был посвящен неортодоксальному советскому марксизму, третий цикл, в котором я уже был одним из кураторов, был посвящен эстетике в расширенном смысле, открываясь другим дисциплинам. Мне кажется, с каждым годом тематически он становился все более полиморфным и демократичным, включая большее количество тем, не связанных напрямую с философии, при этом сохраняя философскую перспективу. Вы упомянули синтез, и действительно, в этот раз у нас запланирована очень разнообразная программа, и я думаю, наша аудитория сильно расшириться в плане людей из различных других областей знания. Хотя, конечно, соединением на сцене философа и ученого, эта проблема так просто не решается.

«Новые космологии» следует рассматривать как автономную систему, внутри которой все организовано и согласуется между собой. Недавно было популярно говорить о формате «выставки во времени», и это в некотором смысле выставка, которая сконструирована тематически, в ней есть отдельные «работы», они перекликаются друг с другом, вступают в диалог, подобно кураторский развеске живописи (надеюсь, никто из выступающих на меня не обидится за подобную метафору). Безусловно, особенно в случае иностранных лекторов, мы привязаны к определенным датам, но тем не менее мы постарались в этом задать определенную драматургию и последовательность. Так, например, в первом семестре вслед за обсуждением искусственного интеллекта в контексте философии сознания, состоится лекция нейробиолога, который расскажет о врожденно заданных характеристиках мозга, затем будет лекция о возможности сознания у растений. И наконец, эта линия завершится «баттлом» растений и животных между двумя философами. Конечно, учитывая, что мероприятия проходят два раза в месяц, далеко не все посетители смогут нарративизировать эту программу от начала и до конца, но все лекции будут доступны на YouTube-канале Визавода и затем, надеюсь, на сайте «Философского клуба».

З.А. Можно чуть подробнее рассказать – что значит философия животных и растений?

А.Ш. Философы всегда писали и о животных, и о растениях, но животное было Другим человека, оно не обладало языком, сознанием, чувствами. То же самое можно и сказать о растениях. Хайдеггер, например, писал, что бытие растения ограничивается их ростом. Сегодня, с развитием биологии, которая, возможно, стала «физикой XXI века», такая постановка вопроса кажется несправедливой. Становится понятно, что мы должны пересмотреть наше к ним, признать их бытие и не использовать как метафоры, объясняющие исключительность человека. Также нам стоит задуматься об их правах, чем занимается, например, практическая философия животных, связанная с их легальным, правовым статусом. Но если с животным, вроде все ясно, люди перестают потреблять мясо или же пытаются выращивать аналоги животной плоти, то с растениями все сложнее, так как они находятся эволюционно дальше от человека. Я сам по этой причине занимался философским, культурологический и художественным осмыслением грибов, чтобы максимально размыть возможность проведения таких различий.

З.А. Возвращаясь к названию «Философский клуб», хотелось еще остановиться на другой его части. Понятие философии было во многом дискредитировано, так что сегодня многие избегают называть себя философами, и переименовались в теоретиков, что звучит и скромнее и, вроде бы, конкретнее. Этот процесс был связан с крахом больших нарративов, которые как раз предполагает философия. Где большой нарратив, там миф, а значит, гипотетически тоталитарное насаждение этого мифа. Постструктуралистские теории были нацелены деконструировать эти большие мифы, в попытке преодолеть тоталитаризм самого языка. Если теперь мы возвращаемся к космологиям, то что делать с этим неизбежным тоталитарным началом?

А.Ш. Мне кажется, что критика, предложенная постструктурализмом и его производными, которые постепенно начали фокусироваться на чем-то партикулярном и сингулярном, была вполне отрезвляющим и неизбежным процессом развития философии. Мы не можем универсализировать, говорят представили разнообразных теорий и штудий, поскольку мы исключаем угнетенных. «Может ли угнетенный говорить?» — так называлось знаменитое эссе Гаятри Спивак. Все это было очень актуальным и, впрочем, не утратило важности и сегодня. Тем не менее, подобная дифференциация знания в той или иной степени, приводит к политике идентичности, которая, как мы уже давно могли убедиться, проиграла. О тупике философии, которой стыдно называться философией, писал еще в 1980-е годы Ален Бадью в своем манифесте. Философия в отличие от других дисциплин взяла на себя ответственность за катаклизмы двадцатого века, но вместо того чтобы предаваться самобичеванию и левой меланхолии, ей следовало бы заняться тем, что является ее призванием.

Отождествление тотального и тоталитарного само является мифом. Велики шансы, что как раз обращая внимание исключительно на что-то частное, мы впадем в тоталитарное мышление. В марксизме есть очень важное понятие «тотальность», согласно которому, мы не можем критиковать что-либо на основании только его конкретного проявления. Например, мы не можем сетовать, что вот, приехали эти эмигранты и они якобы виноваты в повышении уровня преступности. Мы должны понимать, почему они приехали, почему это происходит, как функционирует капитал и мировая империалистическая неоколониальная политика, и что ведет к подобным эксцессам и т.д. Сегодня, когда мы наблюдаем рост фундаментализма и популизма, есть потребность в таких «тотальных» картинах мира, которые бы, умели обобщать, но тем не менее учитывали бы различия внутри себя. И это происходит не только в философии, но и в политической теории. Если говорить о феминизме или квир-теории, Нэнси Фрезер, Поль Б. Пресьядо и другие пытаются уйти от разговора о чисто женских правах или правах ЛГБТ, но настаивают на интерсекциональной повестке, которая бы атаковала как патриархат, так и капитализм.

З.А. В рамках этой не тоталитарной, а тотальной философии и космологического взгляда на мир, каковы отношения с Другим?

А.Ш. Конечно, все зависит от конкретных идей и типа инаковости. Даже говоря об уровне теории, надо заметить, что официальная наука до сих пор не находит общего языка с гуманитарными знаниями, они по-прежнему находятся в конфликтных отношениях. Один из главных упреков, который гуманитарные дисциплины адресуют науке заключается в биологизме. И если мы обратимся к нейробиологии или современной теории эволюции, то иногда мы можем столкнуться с позитивизмом и абсолютизацией научного знания, которое будто бы является исчерпывающей истиной в последней инстанции. Но сегодня на стыке философии и наук происходят очень интересные образования. Например, есть Карен Барад, которая, являясь и физиком, и философом, создает собственную философию, которая называется «агентным реализмом». Используя как основу своей теории квантовую механику, она говорит, что квантовая механика, по сути, является квир-теорией, квир-теорией, существующей в объектом мире частиц, т. е. само различие и инаковость как бы имплементировано в физику, которая сама по себе не терпит идентичности и самотождественности.

З.А. Недавно в ГЦСИ вы читали лекцию «От текстуальности к материальности». Имеет ли она какое-то отношение идее поиска новой космологии?

А.Ш. Да, в определенном смысле. Моя лекция была посвящена противопоставлению, или скорее сопоставлению того, что Мишель Серр и Фредерик Джеймисон называют фигурами или схематизациями, то есть двумя образными фигурами мышления, через которые мы можем прочитывать и интерпретировать мир. Первая, текстуальная модель, начинается еще со структурной лингвистики и формализма, и достигает своего апогея в постструктурализме. Вторая модель, которую я условно обозначил как «материальная», связана с новыми материализмами, новыми онтологиями, которые как раз-таки настаивают на первенстве материи и осязаемой реальности. Текстуальную модель представляли такие философы, как Деррида, Фуко или Розалинда Краусс, если говорить об искусстве. Материальная модель связана с именем Джейн Беннетт, Квентина Мейясу и множеством других. Согласно последнему, возможность матемизации, позволяет достигнуть абсолюта внеположенного сознанию, а следовать делегирует право говорения вещи как таковой. В дискурсе искусства часто используется эта метафора чревовещателя. То есть, я как критик, говорю за предмет искусства, не наделенный речью, как будто это он сам говорит. Но я тоже не наделен речью, потому что я говорю через письмо, а само письмо является опосредованием речи. Если немного упростить, можно сказать, что основной вопрос, который я пытался поставить в этой лекции: может ли объект действительно говорить сам или мы все равно остаемся в этой языковой матрице пост-концептуального искусства?

Что касается, философского клуба, то у нас будут выступать некоторые из философов, на которых я ссылался в своей лекции, но одновременно и непримиримые критики «онтологического поворота». Но вообще, конечно, этот интерес к материальности, который обусловлен различными причинами, в том числе и осознанием экологического кризиса (материальности природы, становящейся полноценным историческим актором, готовым дать сдачу), открывает возможность взаимодействия других дисциплин с философией, что мы не можем игнорировать.