Павел Герасименко. Инсталляция Ансельма Кифера под таким названием, включающая три десятка живописных работ, показывалась в Великобритании и США в 2004–2005 годах. Что нового будет на выставке в Эрмитаже, чем она отличается?

Дмитрий Озерков. Как и многие проекты современного искусства в Эрмитаже, эта выставка сделана специально для музея. Сто процентов новых работ, для Кифера это первый случай за последние пятнадцать лет. Выставка пройдет в Николаевском зале Зимнего дворца , который изменят очень простым дизайном, он будет выглядеть как торжественный зал для показа живописи.

Проект в Эрмитаже мы обсуждаем с художником последние лет девять-десять. Кифер был одним из первых авторов, с которым я связался , возглавив отдел современного искусства. Сразу было ясно, что надо сделать его выставку, но художник очень занят, его проекты расписаны на много лет вперед. К тому же он настороженно относился к России, прежде всего потому, что здесь воевал и был ранен его отец. С Россией так или иначе связана вся рассказываемая им история о Германии. Эрмитажу нужно было дождаться 2017 года и юбилея революции (который, кстати, совпадает со столетием «Фонтана» Дюшана), чтобы Кифер сделал проект.

Побывав прошлым летом в Петербурге, художник сказал, что хочет сделать проект про революцию. Эта выставка посвящена столетию всего революционного мифа . В художественной мифологии Кифера революция – явление прежде всего поэтическое, предсказанное Велимиром Хлебниковым. В 1970-е годы Кифер прочел в переводе «Доски судьбы», «Зангези» и другие его вещи, в которых увидел странного пророка, предсказавшего события 1917-го.

Когда художник, как Кифер, находится в фазе расцвета, всегда есть риск, что следующий его проект окажется хуже предыдущего. У нас была возможность при-везти его работы из коллекции Гроте, где есть все: живопись, скульптура, инсталляции (эта выставка сейчас путешествует, весной 2016 года была в Финляндии). Но брать известные работы неинтересно, мы отказались от показа инсталляций и ограничились живописью. Нам казалось очень важным глазами большого художника увидеть то, что происходило и происходит сейчас в России.

П.Г. На мой взгляд, мы сейчас переживаем бум выставочной архитектуры, пусть Эрмитаж как большой музей и находится немного в стороне от этого. Какие смыслы вы с художником старались проявить через показ его работ именно в Николаевском зале?

Д.О. Огромность и новизна картин Кифера образуют не просто единый живописный, но даже мистический ряд с панорамами Невы. Это мотив вошедшего в Неву корабля, «Авроры», и заседавшего тут же в соседних залах Временного правительства. Поэтически революционная тема всегда была связана с Зимним дворцом, начиная со «взятия Зимнего» в кинолентах Эйзенштейна и Пудовкина. Выставка Ансельма Кифера метафорична, в ней нет четкого изложения революционных событий. Это выставка о кораблях. Это выставка про Россию. Кажется, художник целый год думал только о России – Хлебников, Эрмитаж, «Аврора», русская революция, мы покажем итог его размышлений. Эта выставка такая же, как Россия, горизонтальная, плоская, невнятная, сложная, многослойная, суровая, тяжелая, большая. Все эти определения подходят . Здесь не будет того Кифера, которого мы видели, знаем и любим. Возможно, многих выставка разочарует, но все увидят сильнейший и мощнейший проект. «Ансельм Кифер – Велимиру Хлебникову» – история про одного художника и одного поэта, которые общаются между собой через век.

П.Г. Как этот соотносится с большой программой выставок к 100-летию революции, подготовленной музеем?

Д.О. Выставка Ансельма Кифера связана со всей этой программой. В юбилейный год наша идея – показать не Эрмитаж глазами революционеров, но, наоборот, увидеть революционеров глазами Эрмитажа, глазами большого мастера.

П.Г. Ансельм Кифер из тех художников, что стали известны отечественной творческой публике задолго до появления его работ в России и любимы настолько, что даже обозначают манеру живописи – в кавычках и с маленькой буквы «кифер». Сам он знает о том, что стал предметом художественного культа?

Д.О. Кифер не очень понимает, насколько он здесь популярен и важен . Он был очарован Петербургом : за несколько дней мы посетили не только известные места, но ходили по дворам-колодцам, по парадным и крышам, именно это его потрясло больше всего. Он сделал много фотографий: облупленные стены, железные двери, разбитый кафель, это эстетика, которая играет для него особую роль, он живет ей. Петербург для Кифера – столица переставшей существовать империи, здесь одновременно чувствуется имперское и социалистическое прошлое, как и в его работах.

ДИ/1-2017