На эти вопросы пытаются ответить в новом «космическом» проекте кураторы Лера Галлай, Люсинэ Петросян и Дмитрий Буткевич. Три года назад, к 50-летию первого полета человека в космос, они провели выставку-ретроспективу «За неделю до полета». Та экспозиция обнаружила любопытную закономерность: романтизация Вселенной, свойственная художникам первой половины ХХ века, сменилась восторгом от свершенного в середине столетия, но затем наступил спад интереса к космосу, а в конце века даже появилась ирония по поводу незначительности результатов технического освоения космоса по сравнению с идеями философов, мечтами Циолковского, Федорова, Вернадского…

Следующим этапом осмысления космизма в русском искусстве стал проект «К полету готов?», открывшийся в Московском музее современного искусства на Тверском, 9 накануне Дня космонавтики. Эта выставка не только масштабнее предыдущей, она и содержательно обогатилась личной, человеческой интонацией, поскольку была приурочена к столетию деда одного из кураторов, — Марка Лазаревича Галлая, инструктора-методиста первой шестерки космонавтов. Символично, что его день рождения (16 апреля) почти совпадает с датой запуска корабля «Восток». Знаменитое гагаринское «Поехали!», произнесенное в момент старта корабля, звучало еще во время подготовки к нему. «К полету готов?» — спрашивал Марк Галлай, прежде чем запустить тренировочный «шарик», и, услышав утвердительный ответ, неизменно говорил: «Поехали!».

На этот раз кураторы решили показать работы, созданные исключительно в ХХI веке. В проекте приняли участие сорок современных художников, становление которых проходило уже после первого полета человека в космос. Для них освоение Вселенной стало данностью, частью повседневной жизни. Тем более знаменательно, что, как показала выставка, тема космоса не утратила для них своей притягательности.

Открывают выставку пионеры космонавтики — гигантские собаки Белка и Стрелка, созданные Игорем Шелковским из металлических балок. Они, словно монументальные охранники, задают тон всей экспозиции. Инсталляция Леонида Тишкова «Ладомир» напоминает зрителям об истоках «космической лихорадки», охватившей художников, философов и поэтов начала ХХ века. Космические станции, межпланетные корабли и иные летающие объекты отсылают к идеям футуриста Велимира Хлебникова. Автор, желая подчеркнуть утопическую природу этих идей, выбрал особый материал — макаронные изделия, — из которого и создал галактическую композицию.

По соседству с работой Тишкова располагается макет памятника Константину Циолковскому. Юрий Аввакумов представил его в форме слуховой трубы, с которой страдавший нарушением слуха гениальный ученый и философ-космист не расставался. Этот Кенотаф по идее Аввакумова должен воплотиться в 40-метровую акустическую воронку, вознесенную над амфитеатром для 400 слушателей. Внутри космического зала можно будет не только воспринять все «оттенки» музыки, но и слушать Вселенную.

Олег Кулик также трактует образ космоса как ассоциацию на историю искусств. Космонавт у него парит под потолком расписного свода эпохи Возрождения. «Космос — это потеря гравитации, а история искусств — потеря дистанции во времени», уверен автор. Космос получает духовные, философские коннотации, освещается присутствием «летающих» людей. Человеческая личная соотнесенность с космосом обнаружилась и в биографии Кулика. Будущий художник родился через несколько дней после запуска корабля «Восток» — 15 апреля, в роддом к его матери заглянула подруга и рассказала о полете Гагарина, но та не поверила приятельнице и решила, что «это собака полетела», вышел спор: «нет, человек», «собака», «человек»... Возможно, это и было лингво-программированием будущего проекта художника по перевоплощению в человека-собаку.

Тему животных-космонавтов продолжила на выставке украинская художница Зоя Сокол. На ее фотографиях Белка, Стрелка и другие животные, побывавшие в космосе, представлены в парадном обмундировании выпускников первого военно-авиационного училища летчиков имени К.Е. Ворошилова. Для молодого поколения давние исторические факты освоения космоса получают мифологический флер, явственно ощутимый на этой выставке.

Мифологизация позволяет самые вольные интерпретации. Так, Георгий Острецов увидел в кратерах Луны портрет Порфирия Иванова и воссоздал его в виде дымящейся инсталляции. Лунный фас этого человека, физически закаленного, как космонавт (он мог, например, обходиться без еды и питья до 108 суток и даже зимой ходил босиком), мыслителя, натурфилософа напоминает автопортрет Леонардо да Винчи. Так происходит отсылка к Возрождению, когда идеи античности о мироустройстве получили новую интерпретацию. Именно идею леонардовской «божественной пропорции» спустя века Циолковский увидел в строении Вселенной. Острецову удалось наполнить свой эффектный арт-объект идеями космоса разных эпох.

Выставка показала, что космос более не воспринимается как исследование Вселенной техническими средствами, но оказывается выражением мировоззренческой доктрины современников. Сергей Шутов уверен, что «исследуя космос, мы исследуем самих себя, все яснее представляя себе необходимую жизни, функцию художника как агента космических процессов». Эту идею он визуализирует в видеоинсталляции «Четвертый день» и предлагает зрителю, лежа на кушетке, рассматривать на экране, подвешенном под потолком, звезды, самому управлять их движением с помощью планшета и смартфона.

Тему космоса как части личной жизни человека разрабатывает Марина Звягинцева. Ее инсталляция «Периферийная галактика» — монотипия на металлических кроватях. Продолжая свою тему — культурного вакуума за пределами мегаполиса, — и на выставке о космосе она оказывается «агентом космических процессов» в повседневной жизни людей.

Самым изощренным сравнением земной жизни с космической стала работа Сергея Катрана. Потолок туалета выставочного зала художник превратил во «Вселенную быстро сгоревших псов»: это восемь белых холстов с черными звездами. Катран создает вселенную по «маргинальному методу подъездных вандалов-эстетов». Художник говорит, что у каждого свой космос, приблизиться к неведомому можно даже в самом неожиданном месте.

Не обошлось без юмора и иронии. Игорь Гусев, например, переодел космонавтом Шурика из легендарных фильмов Гайдая, сравнивая двух популярных героев одной эпохи. Александр Ройтбурд представил Гагарина в образе смеющегося ортодоксального хасида. Возможно, это отсылка к древней религиозной метафизике или здесь проявились очень личные чувства и переживания. К чему тяготеет и вся выставка, поскольку проект «К полету готов?» не столько о космосе, сколько о человеке. Одни художники романтизируют космос, другие мифологизируют, третьи насмехаются над нашими заблуждениями или сравнивают космические дали с обыденностью жизни. У каждого свой космос в голове, своя Вселенная в душе. Мысль, что человек познал себя не больше, чем космическое пространство, оказывается стержневой для экспозиции.

Здесь уместно вспомнить слова Альберта Эйнштейна: «Воображение важнее, чем знания. Знания ограниченны, тогда как воображение охватывает целый мир, стимулируя прогресс, порождая эволюцию». А также идеи философов-космистов, считавших, что стремление к невозможному свойственно человеческой природе.

Мультимедийный выставочный проект «К полету готов?» осуществлен на грант Президента Российской Федерации для поддержки творческих проектов общенационального значения в области культуры и искусства.

ДИ №3/2014