Какие только столетние юбилеи не празднуют в этом году! Февральская революция, «незабываемый Октябрь» и еще 100-летие со дня кончины «отца современной скульптуры» Огюста Родена. А вот и совсем странный юбилей: 100-летие встречи «генералиссимуса кубизма» с танцовщицей дягилевской антрепризы...

В сердце древнего квартала Марэ, на двух этажах ренессансного особняка Сале, где помещается музей, в 14 выставочных залах общей площадью 800 квадратных метров размещены свыше 350 работ Пикассо. Это картины, рисунки, гравюры – вплоть до ширм, расписанных им в кубистической манере. В витринах документы, до недавнего времени неизвестные, извлеченные потомками на свет божий из так называемого сундука Ольги. Там письма Хохловой к Пикассо, балетные пачки, программы, отрывные календари, безделушки, Библия на русском и, главное, около 600 писем из России. Здесь же фото – от любительских с еле различимыми тенями до шедевров Ман Рея. «Выставка “Ольга Пикассо” представляет собой завершение многолетних изысканий в архивах моей бабушки с отцовской стороны», – подчеркивает куратор выставки Бернар Руис-Пикассо, основатель  Музея  Пикассо  в  Малаге,  – это позволило наконец увидеть в истинном свете  годы  жизни  Ольги  и  Пабло Пикассо».

Ольга Степановна Хохлова Руис-Пикассо (1891–1955), дочь полковника из заштатного украинского городка Нежин, мечтала о балете с детства. Мечта исполнилась. В 1912 году Ольга вошла в антрепризу Сергея Дягилева. Нельзя сказать, что на сцене она была звездой первой величины. Но Дягилеву нравилось, что у него в труппе девушки из «хороших семей». Да и вообще, русские красавицы у парижан в фаворе – тогда, как сейчас и как всегда...

Подобно спектаклю ретроспектива построена  на  развитии  связанных с Ольгой сюжетов и тем в творчестве Пикассо – от «неоклассических» полотен до кубистического балета и сюрреалистических наваждений. 

В зале, открывающем экспозицию, на посетителей со стен чуть исподлобья смотрит молодая женщина, спокойно сидящая в креслах с книгой либо шитьем в руках: Ольга Хохлова была красива ленивой южной красотой: тяжеловатый овал лица, чуть коровьи выпуклые темные глаза. Пабло встретил Ольгу в Риме весной 1917-го. Жан Кокто и Эрик Сати пригласили его создать декорации и костюмы для авангардистского балета «Парад». Пикассо уезжает в Рим вместе с «Русскими балетами», знакомится с балетмейстером «Парада» Леонидом Мясиным и Ольгой Хохловой.

«Парад», спектакль, по словам Гийома Аполлинера, «более правдивый, чем сама правда», вызвал грандиозный скандал. На его единственном парижском представлении (18 мая 1917 года) в театре «Шатле» дошло чуть ли не до потасовки. Печать неистовствовала, критика объявила: «Русские балеты» едва ли не предателями, деморализующими французское общество. И это в разгар столь тяжелой и неудачной войны.

Тем временем к Пикассо все пристальнее приглядывается государево око: французские филеры уже давно подозревали художника в симпатии к анархистам, тем более что он проявлял известный политический нигилизм: в то время как друзья-эмигранты – Аполлинер, Модильяни – рвались на фронт, он объяснял, что не пойдет «ломать шею за чужую страну». Не оставляет слежка своим вниманием и Ольгу, русскую пассию Пикассо. Лишь в начале нынешнего тысячелетия снят гриф секретности с досье № 74664, заведенного на них французским сыском. (Пикассо не получил французского гражданства ни тогда, ни потом, равно как и его русская невеста.) «Берегись, – усмехаясь, предупреждал Пабло Дягилев, – на русских девушках надо жениться». «Ты что, шутишь?», – парировал художник. «Может ли художник быть человеком серьезным?», – тревожно допытывалась у Дягилева будущая теща Пикассо, Лидия. «Не более серьезным, чем балерина», – отшучивался тот. На портрете в зале № 2 Ольга изображена в испанской мантилье. Такой предстала она в Барселоне перед будущей свекровью. «Мой сын создан только для самого себя и ни для кого другого, с ним не сможет быть счастлива ни одна женщина», – предупреждала донья Мария. Но кто в таких делах внимает голосу рассудка? И 12 июля 1918 года Пабло и Ольга венчаются в Александро-Невском соборе на улице Дарю в Париже. На венчании присутствуют Дягилев, Мясин, Аполлинер, Кокто, Матисс, Брак, Гертруда Стайн.        

Молодожены были убеждены, что их любовь навсегда. И на стенном картуше в следующем зале воспроизведена их клятва: «Мы, нижеподписавшиеся, Ольга Хохлова и Пабло Пикассо, клянемся жить до смерти в мире и любви. Тот, кто нарушит этот контракт, будет    приговорен к смерти».        

Ольга бросила «Русские балеты». Домовитая хозяйка вьет уютное (двухэтажное) гнездышко на фешенебельной улице Боэси. Лишь на втором этаже в своей мастерской Пабло старается поддерживать необходимый беспорядок. Ольга собирает у себя сливки парижского бомонда. На фотографиях в выставочных витринах в помпезных покоях дефилируют блистательные денди: Стравинский, Кокто, Аполлинер, поклонники и клиенты, миллиардеры и меценаты. И сам Пикассо в респектабельной «тройке» с бутоньеркой выглядит, по его словам, «по-энгровски».

Строгие неоклассические портреты Хохловой той эпохи размещены в зале № 4, не зря названном «Меланхолия». К тому времени Россия переживает страшную годину переворота, навсегда разлучившего Ольгу с родиной. А тем временем в жизни Ольги и Пабло по лакированной поверхности семейного счастья уже поползли разрушительные трещинки. «Ольга слишком много от меня хочет», – жалуется мастер.

Их брак (временно) спасает рождение первенца (февраль 1921 года). Отныне на бесконечных рисунках и полотнах в безоблачном пейзаже – Ольга, монументальная «праматерь»  с  мощным  младенцем на коленях. Маленький Пауло у Пикассо изображается в костюмчике арлекина, торреро, пьеро. А через какое-то время любительская кинолента предъявляет гордого мальчишку в маршальской треуголке – уменьшенную копию знаменитого отца... Но только внешне.

В конце 1930-х история любви перетекает в историю дрязг и склок. Пикассо словно мстит женщине за то, что та неспособна его удержать. 

Он все более деформирует на своих полотнах некогда любимые лицо и тело. И    в зале № 7 предъявлен раскаленный гротеск – «Ню в красном кресле» (1929). Там бешено извивается от боли, словно на горящих угольях, женщина, лишенная любви.

Отныне на кубистических полотнах Пикассо все словно рвется, рассыпается, взрывается; прорастают ядовитые шипы; хищные закорючки-крючки почти физически царапают глазное яблоко. Но что это? Продираясь сквозь все эти рваные осколки, осколы, оскалы, страдая, наслаждаешься инфернальной виртуозностью, бешеной экспрессией – и потаенной гармонией!

В залах № 9 и 10 деформированные «Купальщицы», завязанные в узлы «Акробатки» шифруют новую связь и страсть художника: голубоглазую 17-летнюю Марию-Терезу Вальтер. Они встретились случайно на улице в 1927-м, и жизнь Ольги превратилась в ад.

«Я хочу узнавать свое лицо», – повторяла Ольга супругу. И вот теперь это свое лицо она «потеряла»: следит за любовницами, которые и не думают скрываться, устраивает прилюдные истерики, налетает, как фурия, на соперницу, к вящему удовольствию «Минотавра»!

Впоследствии в свою «Гернику» (1937), политическую икону второго тысячелетия, Пикассо поместит напротив Ольгу и Марию-Терезу, двух своих эгерий, превращенных им в когтистых и зубастых мегер.

Ольга неистовствует: Мари-Терез беременна. А в июле 1936-го в парижском кафе «Дё Маго» Поль Элюар знакомит Пикассо с ассистенткой Ман Рея Дорой Маар, на 9 лет ставшей подругой, моделью и музой Пабло. И в зале № 11 на рисунках и полотнах плачет кровавой слезой она, Дора, словно изрезанная железом лезвия.

«Как только человеческие черты начинают перевешивать божественные, муза превращается в назойливую бабу», – горе-вал Пикассо.

Окончательный разрыв Пикассо и Ольги произошел в 1935 году. Они так никогда и не развелись: прижимистый гений не хотел делить имущество. В 1955 году Ольга Пикассо скончалась в клинике «Бо Солей» в Канне. На похоронах присутствовали только сын Поль и несколько друзей. Вдовец не приехал – заканчивал очередной шедевр.

«Женщина может быть либо богиней, либо половой тряпкой, о которую вытирают ноги», – изрекал Пикассо. И это циничное кредо каталонца относится ко всем пикассо-пассиям. Оттого кончали с собой, сходили с ума отвергнутые женщины Пикассо. Повесилась Мария-Тереза Вальтер, сошла с ума Ольга Хохлова, ушла в монастырь, а затем застрелилась Жаклин Рок.

«Любит страстно, но его любовь убивает», – выносит вердикт злому гению Поль Элюар. А когда Женевьев Лапорт, одна из последних любовниц Пикассо, его покинула, Жан Кокто сказал ей: «Вы вовремя приняли это решение, может быть, это спасло вам жизнь».

Завершает выставку инсталляция современного итальянского художника Франческо Веццоли – коллаж «Olga forever», где на ее фотографиях прорисованы слезы. «Это моя дань памяти Ольги: она оплакивает все балеты, где не станцевала из-за любви к Пикассо», – поясняет автор инсталляции.

Пикассо говорил Мальро: «У нас, испанцев, так заведено: месса утром, пополудни коррида, бордель по ночам. И что же перемешивает все это? Печаль».

Любовь Мастера была безжалостной и беспощадной. Женщины были его «дровами», подбрасываемыми в костер искусства. Пикассо презирал собственных детей, возлюбленных превращал в ничто. Но, убивая, их обессмертил.

И что же перемешивает все это? Печаль.

ДИ №3-2017