Юлия Юсма. Как возникла идея проекта, кто был его инициатором?

Алексей Трегубов. На вопрос «как возникла идея» всегда сложно отвечать – этот длительный процесс сравним с жизнью растения. Сначала нужно найти землю, потом зерно, поливать и ухаживать, затем ждать, когда вырастет. Если зерно «правильное» и среда разработана, то есть шанс увидеть цветы. Так и с этим проектом.

Меня пригласил идейный вдохновитель всей этой истории Григорий Заславский (ректор ГИТИСа). Мы уже работали вместе, делали проект «Те же в Манеже», посвященный 50-й годовщине разгрома «Манежной выставки».

Ю.Ю. Почему именно выставка? Хотелось другого контекста?

А.Т. Cкорее, сам контекст просил этого. Именно с помощью выставки можно изучить то, что мне лично казалось самым интересным: поймать и зафиксировать точки, в которых театр влияет на современную жизнь, а жизнь – на театр.

Для института было интересно выйти в иное, не театральное пространство, поставить новый опыт. Показать все живые процессы, которые сейчас происходят в театре. Не приукрашенное закулисье, а настоящую «кухню». Для музея это эксперимент, связанный с выставочной стратегией междисциплинарных проектов. Таких, как «EXHIBIT B» (2014, куратор Бретт Бейли) или выставка «Повседневность. Простые действия» театрального режиссера Дмитрия Волкострелова (2016). Наш проект – констатация процессов, которые происходят в «окружающей среде», вытекание театра со всеми его технологиями за рамки собственно театра. У нас даже была идея второй части выставки: современные художники в театре, на базе учебного театра ГИТИСа.

Ю.Ю. В итоге, как я поняла, вы пришли к лабораторному формату, перформативным практикам, выставка живет и развивается на глазах у зрителя.

А.Т. Идея лабораторного формата возникла из названия «ДНК театра». ДНК – основа клетки. А ГИТИС – и есть сама клетка театра, один из немногих институтов, где обучают всем базовым творческим профессиям. В нем, конечно, ведется большая исследовательская работа по сохранению и передаче классических театральных технологий, исторических знаний о театре, но основное базовое образование – это практика. Через постоянную практику здесь рождаются новые театральные формы, новые подходы. Театр, по сути, остается загадкой для зрителя. Можно посмотреть спектакль на сцене, и не раз, но как он сделан, из чего – зритель никогда не увидит. Это и покажет выставка.

Пространство выставки поделено на 8 блоков – по одному на каждый факультет. Днем в выставочных залах фактически будут идти занятия: не имитация/инсценировка, а настоящий процесс. Часть студентов и преподавателей на время переедут в музей. Вечерами зрители смогут посмотреть на результаты работы студентов и их мастеров. Все 12 дней проекта будут разными по содержанию. На выставку можно будет ходить каждый день и каждый раз видеть, как меняются настроения, как преобразуется рабочий материал – текст пьесы «Трактирщица» Карло Гольдони, с которым будут работать все группы. По факту, это большой эксперимент для всех факультетов ГИТИСа, которые получат пространство для репрезентации своих подходов, методических открытий. И все это будет происходить непосредственно на глазах у посетителей.

Ю.Ю. Почему выбрали именно «Трактирщицу»?

А.Т. Эта пьеса впервые упоминается в мемуарах Книппер, с ней связано предвосхищение возникновения Художественного театра. Все это родилось в XIX веке как раз в стенах ГИТИСа, тогда еще Московского филармонического училища, где преподавал Немирович-Данченко, где учились Книппер, Москвин и Мейерхольд, и куда приходил Станиславский посмотреть на репетиции «Трактирщицы»… Т.е. репетиции сподвигли к созданию Московского художественного театра, повлиявшего на весь мировой театр ХХ века. Здесь была создана конструкция театра, которую мы сейчас знаем: режиссер, художник-постановщик, актеры, их симбиоз. Мы выбрали эту классическую, но до сих пор в чем-то спорную пьесу как некий безусловный текст для всех участников проекта. Их много, и все они уже сложившиеся авторы и преподаватели (Ми́ндаугас Карба́ускис, Дмитрий Белов, Георгий Исаакян, Андрей Кончаловский, Борис Константинов) со своим видением, наработками. Нам нужен был текст, который сможет вобрать в себя технологии всех факультетов. Классический текст для такой задачи намного выигрышней, современные произведения слишком специфичны.

Ю.Ю. Как с ней будут работать студенты? Что меняется в привычном процессе работы, когда перемещаешь ее в музей?

А.Т. Занятия будут проходить как обычно, в музее добавится только постоянное присутствие зрителя. Но вот что именно станет результатом работы, пока никто не знает, и это самое интересное. У всех факультетов своя специфика, и никто не может предсказать, что покажут актеры, сценографы, художники в каждый из двенадцати дней. Одно точно ясно – в таком режиме можно будет понять, как строится их работа, понять специфику факультетов, узнать разные технологии мастеров, вникнуть в процессы производства, поучаствовать самому.

Ю.Ю. Что стало для вас ключом к идее оформления выставки?

А.Т. Для меня важно, чтобы не было нарочитого оформления. Важен смысл – идея, вокруг нее складывается среда, которая служит пониманию, прочтению этого смысла. В этой парадигме мне показалось логичным и осмысленным, что проект выглядит как большая лаборатория. Если вы зайдете в ГИТИС, увидите очень сдержанный интерьер. Стены, пол, столы. Главное, что там есть – это процесс, который показать не так просто. Поэтому, следуя названию проекта «ДНК театра», мы создаем лабораторную, «стерильную» среду. Каждый зал минималистичен, все выкрашено в один цвет (для каждого факультета свой). Внутри находятся, собственно, «лаборанты» – студенты и педагоги. Все они переодеты в спецодежду аналогичного их пространству цвета с надписями, указывающими на их роли и род занятости. Хотелось бы и посетителям выставки выдавать подобную спецодежду с обозначением того, что они зрители. Но это сложно реализовать технически, так что, вероятно, она останется в качестве сувениров.

Ю.Ю. Сложно было перенести рабочую специфику каждой отдельной профессии в новые, пустые залы? Как решалась эта задача?

А.Т. У каждого факультета будет свое специальное лабораторное пространство и оборудование, необходимое для работы. У сценографов – подмакетник (макет сцены в масштабе), у актеров – небольшая сцена, на которую можно посмотреть со всех сторон. У режиссеров тоже будет сцена, подиум или стол, потому что начало репетиций, подробный разбор текста – основа любой идеи будущего спектакля. У балетмейстерского факультета будут станки, линолеум, зеркала – так как им это нужно и для обучения, и для работы. У продюсеров во всех залах будут стоять камеры, которые будут сводиться на пульт управления. Продюсеры на выставке будут помогать организовывать саму выставку в рамках живого процесса. Они будут смотреть, как все это собирается или не собирается, анализировать, вносить коррективы. На входе на выставку будет пространство с бесконечными таблицами-расписаниями – что, когда и кто делает, чтобы посетители могли ориентироваться в процессе. Также в каждом зале будет небольшой рассказ о факультете и его истории.

Ю.Ю. Получается, вы готовите почти полноценное театральное представление длиной в 12 дней?

А.Т. Я как куратор пробовал формат, когда выставка-перформанс развивается во времени. В «Лесной пьесе» художник Константин Терентьев создавал текст в течение месяца непосредственно в выставочном пространстве, меняя среду и показывая публике перформансы два раза в неделю, которые также готовились открыто для зрителя. Тот проект был создан на базе направления ХМАТ (художественный междисциплинарный антитеатр), разработанного Катей Бочавар. Но важный момент отличает нашу задумку от привычного спектакля: у нее отсутствуют начало и конец. Это срез театральной технологии, живой и разнообразной, которая развивается здесь и сейчас. Скорее, прямое включение в процесс художественной деятельности, чем законченное произведение, поэтому мы и назвали проект «лаборатория».

ДИ №1-2017

Также в номере