Одновременный залп из четырех выставок дал Русский музей – коллекция искусства которого дала ресурс на собственном материале справиться с этой большой темой. На двух из них представлена живопись и скульптура, плакат и графику показали в трех проектах, и в фондах еще осталось много неизвестных публике произведений.

Любое искусство, показанное на выставках революционной тематики, отличает эстетическая определенность и яркость, и вместе с тем убедительность и сила исторического документа, способного говорить за себя. Достаточно ясного членения экспозиции и деликатных акцентов, сделанных кураторами, чтобы плотный ряд музейных предметов «раскрылся» и дал зрителю проникнуться реальным содержанием эпохи.

Выставка «Искусство в жизнь» делает шаг вперед в исследовании искусства эпохи революции: атрибутирован большой комплекс предметов – театральные эскизы, плакаты, расписные подносы и шкатулки советской тематики, созданные в Декоративном институте.

Просуществовавший в Петрограде-Ленинграде недолгие восемь лет с 1918 по 1926-ой год, Декоративный институт возник на основе театрально-декорационных мастерских отдела Изо Наркомпроса, где простейшими средствами, завешивая фасады имперского Петербурга кумачом, в 1918 году создавали декорации к празднованию первой годовщины революции. Декоративный институт возглавили заметные фигуры художественной жизни того бурного десятилетия: художник Иосиф Школьник был одним из организаторов в 1911 году футуристического объединения «Союз молодежи», поддержанного коллекционером, театралом и пропагандистом нового искусства Левкием Жевержеевым. Вещи, созданные в мастерских института работавшими в паре художником и мастером-исполнителем – агитационный и промышленный плакат, посуда, костюмы и игрушки, – выполняли роль изобразительной пропаганды и демонстрировались внутри страны и за рубежом. Их авторы, усвоившие модернистский опыт, пользовались абсолютно современным пластическим языком и отмечены в 1925 году в Париже на установившей господство ар-деко «Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств».

Собрание плаката в Русском музее – далеко не самое большое, однако то, что работ из него хватило для всех выставок, включая «Плакат эпохи революции» в Мраморном дворце, служит еще одним свидетельством массовости этого вида искусства в советское время. В экспозиции хрестоматийные работы, изрядно стершиеся в зрительском сознании:

«Ты записался добровольцем?» и «Помоги!» Дмитрия Моора, и редко выставляемые рисованные оригиналы плакатов Владимира Лебедева, Владимира Козлинского и Льва Бродаты – первых художников петроградских «Окон РО СТА», в 1918 году занявшие пустующие витрины магазинов на Невском проспекте. Тексты плакатов говорили о равенстве и братстве, а образы близки народному миропониманию: на одном из плакатов Владимира Козлинского, призывающем отдавать детей в ясли и построенном на сопоставлении хорошего и плохого, сорванцы на деревьях изображены в русских иконописных традициях и напоминают скорее отроков в кущах.

Тема детства в русском искусстве на дистанции более полувека, от 1917 года до конца 1970-х, показана в проекте «Дети страны советов». В экспозиции преобладает скульптура. Часть живописных работ выполнена в этюдной манере, их легкость и свежесть ассоциируются с детством и молодостью. К сожалению, создатели выставки не смогли выработать необходимую по отношению к теме критическую дистанцию, а без нее детство оказалось оккупировано идеологией, залы заполнились «павликами морозовыми» в бронзе и на холсте, сценами героических свершений подростков, пионерских клятв и любви к Сталину. Но все же главным содержанием детских образов в истории мирового и русского искусства была не идеология, а нежность, – именно ее удается передать лучшим авторам: Николаю Чернышеву и Алексею Пахомову. В работах последнего наглядно показано, как на место живой и подвижной формы (например, эскиз росписи 1929 года «Хоровод детей всех наций») неумолимо приходит застывший соцреалистический канон, очевидно проступивший в литографиях середины 1950-х годов.

Экспозиция «Мечты о мировом расцвете» в серии юбилейных выставок назначена главной – она открылась последней по счету и собрала в анфиладе корпуса Бенуа известные произведения, начиная с картины Репина «Какой простор» и заканчивая «Тревогой» Петрова-Водкина. Две эти работы, хронологически маркирующие период всего в два десятилетия, показывают путь, который проделало русское общество, а вместе с ним и русское искусство.

Почти в каждом зале есть мощные зрительные акценты: Филонов, Петров-Водкин, Кустодиев, Лебедев, Малевич, Дейнека. Выставка смело может претендовать на место в постоянной экспозиции русского искусства первой четверти ХХ века. Среди художников были и реалисты старой школы, и порвавшие с обманчивым жизнеподобием авангардисты, и пришедшая к новому творчеству в новых условиях молодежь, но все они – от убежденных большевиков до попутчиков новой власти отображали на холсте события, понимая их всемирно историческое значение.

К живописи в залах подобраны цитаты, но диапазон прямой речи художников простирается от «документальной подлинности» в описании голода из письма Петрова-Водкина к матери, до «идеологической ретуши» в оценке Александра Самохвалова творчества 1930-х годов (из написанной под конец жизни автобиографии). Рядом с непререкаемыми шедеврами русского искусства на выставке даны сравнительно малоизвестные картины и авторы. Особенно интересны Сергей Строев («Композиция с часовым»), Семен Павлов («Донбасс. Соляная шахта»), Самуил Адливанкин («В штабе колхоза перед штурмом прорыва»). Отдельное событие – показ огромного панно Александра Андреева и Николая Ульянова «Революция». Датированный 1929 годом холст раскатан с вала и впервые демонстрируется публике. Восстающий в шестиметровый рост пролетарий увлекает за собой угнетенных, штурмующих развалины старого мира. Он похож скуластым лицом на Ленина – и это единственное изображение вождя революции на всей выставке.

№5 2018