1989 год, как это уже случалось в истории, опять может стать переломным: на этот раз для советского искусства. В Москве на Кузнецком мосту, 11 произошло эпохальное событие – открылась I Международная московская молодежная биеннале. Можно надеяться, что эпоху квартирных выставок и подпольных сейшенов сменяет время крупных художественных событий, созвучных своим размахом переменам, шагающим по стране. В Ленинграде самое начало 1989 года ознаменовалось открытием в Гавани грандиозной выставки «От неофициального искусства к перестройке», представившей 2 000 работ 200 художников разных групп и поколений, впервые очертившей ареал местного андеграунда второй половины ХХ века. Эта выставка продемонстрировала бесспорное доминирование в ленинградском ландшафте хулиганствующей группы «Новые художники», пропагандирующей местную молодежную культуру, или как они говорят «культур-мафию», недавно прогремевшую по всей стране благодаря фильму «Асса», объединяющей рок-музыкантов группы «Кино» и оркестра «Популярная механика», режиссеров «параллельного кинематографа» и «некрореализма». В столице на молодежном форуме это крайне разнообразное по формам молодежное творчество представляют всего три художника, но каждый из них стоит сразу многих, являясь олицетворением целых направлений новейшего искусства.

Старшие – Тимур Новиков и Олег Котельников являются признанными лидерами местной художественной сцены. Еще на рубеже 1970-х и 1980-х Котельников вместе с кинорежиссером Юфой и первым панком СССР Свином стояли у истоков искусства «новой городской дикости» (здесь это направление представлено полотном «Мы блевали на бьеннале»), чьи формы впервые за десятилетия стихийно совпали с неоэкспрессионизмом и граффитизмом, вышедшими в авангард упаднического искусства на Западе. Новиков любит утереть нос столичным провинциалам своим знакомством с заморскими кумирами модернистов – Уорхолом, Раушенбергом и Кейджем.

Кроме того, совсем недавно он решил ошарашить мир искусства внезапным возвратом ленинградской художественной культуры к классике, для чего собирает под свои знамена в открывшемся в прошлом году Свободном университете ударные отряды возвышенных красавцев. Новое направление, именуемое «неоакадемизмом», художник представляет произведением «Лебединая песня» – белое пуховое одеяло с олицетворяющим совершенство нулем посередине.

Занятие педагогикой говорит о том, что Новиков и Котельников молоды лишь относительно: им уже по 30 лет. Зато они оба в один голос пророчат в ближайшем будущем роль короля искусств не только ленинградского и московского, но и всея СССР третьему гастролеру из Ленинграда, чей возраст абсолютно соответствует названию события. Владиславу Мамышеву всего 19 лет, и он только что «отстрелялся» на Байконуре, исполнив свой долг перед родиной. Тем не менее облик восходящей звезды менее всего вызывает ассоциации с образом бравого служивого. На первой же выставке «И снится нам…», в которой дембель принял участие в Ленинграде, он появился в облике секс-бомбы вероятного противника – Мерлин Монро. Извращенный образ голливудской звезды из США вызывает шок у столичной публики, не знакомой с новой манерой ленинградских модников переизобретать собственные тела и язык, то и дело вставлять в свою речь непонятные слова «перформанс», «драг-квин», «кура», «бошетунмай» и т.п. Издевку, позволяющую судить о творческой стратегии молодой звезды, можно разглядеть и в созданном Мамышевым-Монро «произведении», которое состоит из трех кирпичей и трех поставленных на них рюмок, что, как можно предполагать, олицетворяет ансамбль представленных на биеннале ленинградских авторов – Новикова, Котельникова и самого Мамышева.

Если поколения художников-изгоев – так называемых «нонконформистов» Москвы и Ленинграда 1960–70-х давно переругались, то в условиях гласности 1980-х с ленинградцами возникает взаимопонимание как у московских интеллектуалов, типа Пригова или Алексеева, так и у близких им по духу молодых столичных художников – Звездочетова, Виноградова, Ануфриева, Пеперштейна, Литичевского и пр. Если они поймут друг друга, то можно ожидать, что в грядущем десятилетии с нашим искусством произойдет нечто.

Бенджамин Бухло, 2018