Два фильма из программы нынешнего BEAT FILM FESTIVAL посвящены музыкантам, имеющим в России очень преданную и во многом совпадающую аудиторию. Речь идет о лентах «SWANS: WHERE DOES A BODY END?» и «Throbbing Gristle: Другой, такой же, как я», героев которых – Майкла Джиру и Дженезиса Брейер Пи-Орриджа связывает с нашей публикой   любовь не только давняя, но и, судя по всему, взаимная – оба они регулярно выступали в России. Впрочем, и Swans, и различные музыкальные проекты, в которых участвовал Пи-Орридж, будь это Thronning Gristle или Psychic TV, стали у нас культовыми задолго до того, как Джира, сначала с Angels of Lights и сольными проектами, а затем и с вновь воссозданными Swans и Пи-Орридж впервые побывали здесь с концертами. Что и понятно – заклинатели хтони в наших местах весьма востребованы. Да и само название стиля industrial в бывших соцстранах с их героикой индустриализации отзывается особым эхом даже в названиях и адресах концертных площадок, вроде Новозаводской улицы или Пролетарского района. 

Собственно Пи-Орридж и появившаяся в 1975 году английская группа Throbbing Gristle, одним из основателей которой он был, считаются основоположниками музыки индастриал, чье название происходит от названия основанного ими лейбла Industrial Records. Пи-Орридж писал, что «пока существовала музыка, основанная на блюзе и рабстве, мы думали, что неплохо ее обновить хотя бы до Викторианской эпохи – вы знаете, Промышленная революция». Для индастриала эта промышленная революция, впрочем, была таким же мифом, как хлопковые плантации – для основанного на блюзе рок-н-ролла. В фильме Пи-Орридж рассказывает, что вырос в атмосфере послевоенной разрухи. Что же до 1970-х, в которые формировалась его музыка, – в Англии они стали эпохой промышленного упадка. Индустриальная музыка принадлежала постиндустриальному миру.

В звучании Throbbing Gristle и ранних Swans, чьи первые альбомы так же относят к индастриалу, не было ничего от ощущения идеально отлаженного механизма, как, например, в музыке Kraftwerk, представлявших иронично-апологетическое, в духе поп-арта, видение технократической цивилизации, никакой машинной бесплотности. Напротив, вполне в духе экспрессионизма, «индустриальный» шум и лязг акцентировали предельную телесность, корчи попавшей в мясорубку плоти. Именно эта экстремальная телесность сближает ранние выступления Swans и перформансы арт-группы COUM Transmissions, трансформировавшейся в Throbbing Gristle – в архивных кадрах, вошедших в фильмы.

В фильме «Other Like Me» Пи-Орридж объясняет, зачем участники Coum transmissions наносили себе на сцене увечья, мастурбировали, ставили себе клизмы и занимались прочими вещами, которые «по какой-то странной причине» до сих пор вызывают беспокойство у публики – для него это было отстаиванием свободы. «Тело – это ваша собственность. Это не святое. Это не принадлежит обществу. Это не принадлежит семье. Это не принадлежит законам и правилам. Это ваше дело, что с ним делать и как его исследовать». Его исследования пошли куда дальше, нежели акции Coum. В 2003 году Пи-Орридж и его жена, Леди Джей Браер, начали проект «Breaking Sex» – они стремились максимально уподобиться друг другу, в том числе и при помощи многочисленных пластических операций. В 2007 году Леди Джей умерла, и Пи-Орридж объявил себя пандрогином, новым существом, объединившим в себе мужское и женское начала. В Москве он впервые побывал уже в своем пандрогинном облике. Он казался современной версией побывавшего и мужчиной, и женщиной прорицателя Тиресия из античной мифологии – тем более, что Пи-Орридж, известный не только как музыкант и перформансист, но и как оккультист, был не чужд тайным знаниям.

Куда больше, чем вдохновленные венскими акционистами акции Coum лондонского периода, в фильме «Other Like Me» поражают хроники рубежа 1960–1970-х, в которых будущие основоположники индастриала предстают совершенно эльфийскими хиппи, порхающими по улицам в пестрых причудливых одеяниях и устраивающими хеппенинги, которые вполне могли быть детскими праздниками. Название Coum transmissions возникло, как рассказывает Пи-Орридж, из психоделического трипа – во время путешествия автостопом по Англии мир распался на разноцветные спирали, а сами они превратились в молекулы и атомы. Так появился «Космический организм универсальных молекул» Coum. Впрочем, те, кто бывал на многих московских концертах Пи-Орриджа, заметили, что с каждым годом «даркухи» (мрачняка) в них становилось все меньше, а эйфорической психоделики – все больше. Последний раз Пи-Орридж приезжал в Москву в 2016 году – и вскоре после этого заболел лейкемией, от которой скончался в 2020-м. Деньги на его лечение собирали через социальные сети. Пи-Орридж, в фильме сообщающий, что они решили преобразовать Coum Transmission в Throbbing Gristle, когда им стало скучно от того, что все признали их занятия искусством, и они решили делать то, что у них получалось хуже всего, – а именно музыку – так и оставался всю жизнь великим аутсайдером.

Давшие название фильму «WHERE DOES A BODY END» размышления Майкла Джиры, звучащие в самом начале ленты, удивительным образом перекликаются с описанием трипа Пи-Орриджа. «Где заканчивается тело? Мы – лишь временные скопления молекул в форме человеческого тела, и однажды растворимся в мире». На протяжении всего фильма и Джира, и другие герои ленты постоянно возвращаются к разговорам о теле, описывают опыт концертов Swans как нечто предельно физическое, на грани саморазрушения. Неслучайно один из любимых современных художников Майкла Джиры – американский акционист Крис Берден – испытывал в перформансах пределы собственных физических и душевных сил – и ставил своего рода эксперименты над зрителями, которым оставалось только пассивно наблюдать за происходящим.

Саморазрушительной кажется и сама биография Джиры, в фильме он рассказывает о своей экстремальной юности – с отроческих лет сталкивался с наркотиками и полицией. Когда отец увез его от матери, страдавшей алкоголизмом, в Европу, при первой же возможности Джира сбежал с компанией хиппи, жил в сквотах, добрался через до Израиля, где его, шестнадцатилетнего, на несколько месяцев посадили в Иерусалиме в тюрьму за наркотики. В тюрьме Джира начал читать, и до сих пор делится в социальных сетях рассказами о прочитанных книгах. На карантине он читал «Записки охотника» Тургенева. А из своих отроческих хиппианских приключений запомнил и значительные рок-концерты, например, ранний Pink Floyd. Взрослая его жизнь долгое время была столь же неприкаянной – в фильме и Джира, и его бывшая партнерша и участница Swans Джарбо говорят о серьезных проблемах с алкоголем. В 2014 году на удивительном сольном акустическом концерте Джиры в московском клубе «Театр» он отмечал выпитыми стопками водки сошествие в настоящие хляби бессознательного, в которые затаскивал за собой публику – чтобы к финалу вывести всех к ослепительному катарсису.

В одном из эпизодов фильма Джира – знаток и ценитель современного искусства – блуждает по инсталляции американского минималиста Ричарда Серра, уходя в лабиринт гигантской конструкции из ржавого железа. Затягивающие, клаустрофобичные и в то же время выводящие в другое измерение работы Серра – хороший визуальный аналог опыта, которым могут быть концерты Swans или сольные выступления Джиры. Серра однажды сказал, что главным содержанием его произведений на самом деле являются зрители и их опыт пребывания в его пространствах. Наверное, то же самое можно сказать и о нынешней музыке Джиры, который научился пропускать все те силы, которые он заклинает, уже не через себя, а через публику – и делать это, никого не разрушая, но каждый раз приводя к катарсису. Удивительное «скопление молекул», образующее тело Swans, распыляясь в бесконечности, каждый раз восстанавливается заново – группа реинкарнирует уже в третий раз. Да и сольные концерты Джиры с акустической гитарой проводят публику через тот же невероятный опыт, что и мощнейшие звуковые атаки полного состава. «Он научился заниматься шаманизмом как работой» – говорит о нем в фильме певица Аманда Палмер.

И «WHERE DOES A BODY END», и «Other Like Me (Throbbing Gristle)» построены по одной модели – история группы в интервью участников, соратников и свидетелей. Но фильмы кажутся контрастными. Фильм про Пи-Орриджа и Throbbing Gristle – история про великих аутсайдеров, где, собственно, и Throbbing Gristle, и Psychic TV  как состоявшиеся музыкальные проекты остаются за рамками, многие герои представлены только закадровым текстом или архивными съемками, а среди интервьюируемых нет даже Криса Картера, одного из сооснователей Throbbing Gristle.

«WHERE DOES A BODY END», напротив – заслуженная канонизация Майкла Джиры и Swans в качестве рок-звезд первой величины, где о нем говорят культовые музыканты разных поколений – Тёрстон Мур (Sonic Youth) и Джеймс Тёрлуэлл (Foetus), Бликса Баргельд, Девендра Банхарт, Бен Фрост (записывавшийся в новом составе Swans на последнем альбоме). В фильме, увы, почти нет собственно музыки. Но Swans обещают выступить в Москве уже в марте 2021 года.

Beat Film Festival 

1–14 августа 2020

В онлайн и оффлайн формате