Победитель номинаци «Опера / работа режиссера» – «Чаадский» Кирилла Серебренникова. Лучшая женская роль первого плана – Алла Демидова в спектакле «Поэма без героя» Серебренникова. Специальная премия жюри драматического и кукольного театра вручена труппе «Гоголь-центра» под руководством Серебренникова «за создание пространства творческой свободы и смелые поиски языка театральной современности». Итоги важнейшей отечественной премии в области театра «Золотая маска» за 2018 год – лишь капля в море признания худрука.

Нет ни одного спектакля, оперы, балета или фильма, созданных Серебренниковым, которые прошли незамеченными. Взять разнообразные события «Платформы» – одной из первых мультидисциплинарных площадок в Москве, которые сталиважной вехой в отношениях деятелей совриска с театром и наоборот. Это лишь один пример, близкий ДИ.

Но Серебренников – не местечковое явление. Художественный руководитель «Гоголь-центра» без преувеличения известен на весь мир, и вовсе не из-за дела «Седьмой студии», а благодаря безграничному таланту. В 2012-м его фильм «Измены» был номинирован на «Золотого льва» Венецианского кинофестиваля. Международный Авиньонский фестиваль, попасть в программу которого – честь для любого режиссера, звал Серебренникова дважды: в 2015 со спектаклем «Идиоты» и в 2016 с «Мертвыми душами». В этом году фильм Серебренникова стал частью основной программы «Каннского фестиваля», а до того в Каннах был «Ученик», получивший сразу две номинации. Отечественных же наград и премий просто очень много. Вместо перечисления регалий редакция ДИ собрала цитаты о Кирилле и его работе, сказанные в разное время им самим, коллегами, критиками, журналистами, чиновниками.

 

МХТ имени А.П. Чехова

(2002–2013)

До своего патологичного ополаскивания в классике Серебренников ставил пьесы не всегда глубокие. Если сказать вовсе без экивоков, то режиссер славился умением из любого дерьма сделать конфетку и, обладая безошибочным нюхом на театральность, пьесы неважные превращал во вполне сносные и крепкие драматургические произведения.

Глеб Ситковский в рецензии на спектакль «Мещане», газета «Газета», 2004

 

В интерпретации режиссера Серебренникова и сценографа Николая Симонова сюжет не утратил ни черного юмора, ни мрачной, в духе Эдгара По, поэзии, но приобрел черты исповедальности. О том, что творчество – тяжкий крест, о нравственной ответственности художника писать как-то неловко, но спектакль вышел именно об этом.

Алла Шендерова о «Человеке-подушке», газета «Коммерсантъ», 2007

 

По ходу действия, однако, понимаешь, что и сам режиссер такой же безудержный перформер, как его герои: увлекшись очередным остроумным трюком, он словно забывает о целом.

Алла Шендерова о «Трехгрошовой опере», газета «Коммерсантъ», 2009

 

Кирилл Серебренников и Теодор Курентзис оказались настоящими кудесниками. Уметь так «сложить» два хора, солистов, оркестр, так понять и подать сложную музыку, текст, «проиллюстрировать» происходящее на сцене способны только великие мастера.

Эмилия Деменцова о Requiem, газета «Комсомольская правда», 2015

 

Однако это не «евростандарт», не собранное из готовых кубиков театральное лего, не имитация, а самобытный, свежий, дерзкий, осознанно эклектичный, в чем-то недоверченный, в чем-то перекрученный, важный и очень живой спектакль. Из которого, как тесто из бадьи, прут режиссерские идеи. В котором совершенно отвязный, не скованный никакими условностями режиссерский формализм работает, как ни странно, на «сверхзадачу» этого абсолютно апсихологичного (даром, что МХТ), брехтианского зрелища.

Стас Тыркин о «Зойкиной квартире», газета «Комсомольская правда», 2012

 

За Мейерхольда читал постановщик «Вне системы» Кирилл Серебренников, но это не от самомнения. Просто сегодня других Мейерхольдов у нас для вас нет.

Олег Зинцов о «Вне системы», газета «Ведомости», 2013

 

Что же я должен – хвалить самого себя? Или свои селекционные способности? Или свою заботу об обновлении молодой поросли русского театра? Я не занимаюсь такими вещами. Я всерьез считаю Кирилла Серебренникова одаренным, серьезным человеком. Вот и все.

Олег Табаков, журнал «Афиша», 2013

 

«Гоголь-центр» (2013–2018)

 

Я вообще считаю, что для такого театра, как театр Гоголя, то, что Кирилл Семенович Серебренников согласился возглавить театр и Алексей Малобродский согласился стать директором (это все люди с именем, даже на постсоветском театральном пространстве), – это для нас большой успех.

Сергей Капков, радиостанция «Эхо Москвы», 2012

 

«Гоголь-центр» – это результат любопытства, внутренней свободы, усердия и любви. Это первое театральное пространство в России, открытое для посещения с полудня и до последнего посетителя.

Вера Мартынов, Lenta.ru, 2018

 

Кирилл Семенович [Серебренников] говорил нам, когда мы учились: «Я не хочу, чтобы вы были актерами, я хочу, чтобы вы позиционировали себя как художники.

Александр Горчилин в интервью Саше Сулим, портал «Медуза», 2018

 

Ольга Шакина: …Это беспрецедентно, абсолютно европейский театр. Мы такого в русском театре еще не видали, можем послушать две реакции зрителей.

 

Василий Церетели: Нет слов, настолько сильное впечатление, это гениально. Василий Обломов: Оригинально, классно, мне очень понравилось, причем все части, включая первую часть со старыми актерами Театра Гоголя.

Обсуждение спектакля «00:00» и открытия «Гоголь-центра» на телеканале «Дождь», 2013

 

Я видел больше дюжины «Снов в летнюю ночь» на английском, немецком и, само собой, русском языках (включая такие дикие опусы, как мордобойная версия Владимира Епифанцева и трэш-кабаре Нины Чусовой «Сон в шалую ночь»), и спектакль Серебренникова – единственный, где шекспировская композиция приобрела конгениальное пространственное решение.

Вадим Рутковский о «Сне в летнюю ночь», Snob.ru, 2012

 

Собственно, «Мертвые души» – квинтэссенция этой оптики сдвига. И типы, которые мы тут видим, они, конечно, трусские, но так, в своей завершенности, их увидеть мог только Гоголь. Что сделал Серебренников? Он эту оптику как бы еще усугубил – сдвинул вбок на пару делений, увеличил кадр, убрав из спектакля все описания «от автора», всю школьную программу, по выражению литературоведа Дмитрия Бака, и оставил нам одни разговоры. Естественно, в этих разговорах ничего не меняли, но зато изменили контекст: избавив от предуведомлений и предисловий, их сделали основным и единственным блюдом. И вот в результате этой селекции открылись новые закономерности.

Андрей Архангельский о «Мертвых душах», газета «Коммерсантъ», 2014

 

Снимаю шляпу перед Кириллом Серебренниковым, который показал мне Гончарова, о котором я и понятия не имел.

Джон Фридман об «Обыкновенной истории», Gogolcenter.ru, 2015

 

Не в том, конечно, суть, что нагота сама по себе – настолько сильнодействующее средство, что заставляет забыть о прочем; хотя это так, и хочется назвать героями исполнителей, нарушающих по велению режиссера базисное табу целомудрия – без кокетства и непристойности, дисциплинированно и бесстрашно. Этим простейшим и одновременно неописуемо сложным приемом Серебренников поднимает бунт против полновластия слова – которое, как явствует из текста Мюллера, всегда играет, притворяется и лжет ради подчинения себе тела. От игривого куртуазного соблазнения до тоталитарного насилия – даже не шаг, а считанные миллиметры.

Антон Долин о «Машине Мюллер», сайт «ТеатрALL», 2016

 

 

Способность организовать пространство, в котором стихи Пушкина, цитаты из поп-арта и голливудских блокбастеров, мелодия Леонида Федорова и народная артистка Российской Федерации Светлана Брагарник играют один и тот же спектакль, – это и есть самая современная ипостась театрального искусства. Собирать себя не как результат отсечения лишнего, а как процесс присоединения контекстов – так устроены эти «Маленькие трагедии». Но так устроен и весь театр Серебренникова. Так вообще устроен его режиссерский талант – он антимаргинален, ему на сцене (и в зале) интересен диалог разнородностей, а не механизм исключения посторонних.

Ольга Федянина о «Маленьких трагедиях», газета «Коммерсантъ», 2017

 

Платформа на «Винзаводе»

(2011–2014)

Я стал разрабатывать другой стиль, связанный с другими средствами выразительности. Как раз перед этим я осознанно ушел из Московского художественного театра. Вот так, в подвалы «Винзавода». Это был очень странный для многих людей поступок. Живешь в полном шоколаде, у тебя такой картбланш, ты – помощник художественного руководителя, ставишь сколько и что хочешь на большой сцене главного театра страны. А мне показалось, что приблизился какой-то невероятный внутренний кризис, и я захотел его избежать. Нужно было полностью поменять среду обитания, научиться, в том числе у этих молодых, по-другому видеть мир и по-другому выражать свои мысли, идеи и то, что я чувствую. Для меня это было выходом из зоны комфорта. Современное искусство, как и современный театр, в России, к счастью, все еще зона дискомфорта. Как только оно институционализируется, забронзовеет, омещанится, станет обоюдно-договорным, все сгинет сразу к чертям собачьим.

Кирилл Серебренников в интервью Саше Зеркалевой, книга «Краткая история искусства 2007–2017. Версия Винзавода», 2017

 

«Платформа» во главе с Кириллом давала тебе возможность расширить свои границы. И вот это ощущение, что ты по одному кругу ходишь – оно исчезало в этом пространстве, потому что постоянно что-то новое пробовал. Это была площадка, куда все хотели.

Виктория Исакова о «Платформе», из фильма «Театральное дело», 2018

 

Мы бились за каждого зрителя. Я помню, как Кирилл Семенович приходил и такой типа: «Ребята, мы не должны потерять ни одного человека, ни одного зрителя. Мы не должны их терять».

Никита Кукушкин о «Платформе», из фильма «Театральное дело», 2018

 

Кирилл из тех режиссеров, которые рождаются культовыми. Это особый режиссерский тип. Задолго до работы над «Отморозками» я запоем смотрел его потрясающие работы: «Изображая жертву», «Господа Головлевы», «Юрьев день». Смотрел и никак не мог взять в толк, что меня в них так притягивает. Я не о качестве постановки сейчас говорю: оно всегда было высочайшим. Дело в том, что способ мышления Серебренникова мне не всегда близок – чаще как раз наоборот, полярен моей привычке осваивать действительность. Но оторваться от того, что он делает, я не в состоянии.

Захар Прилепин, журнал «Итоги», 2012

 

Серебренников последовательно дистанцируется от всех возможных политических лагерей. Даже в радикальных «Отморозках» он декларирует философию мира, а не войны. Он посмеивается над белыми ленточками, над либеральными лозунгами, над вечно сомневающейся интеллигенцией, над митингами и пикетами. Его природа этот линейный путь сопротивления отторгает, хотя сам он о стране, о власти, о законах и указах высказывается резко, не боясь окриков из Кремля. <…> Иногда кажется, что масштаб его таланта и художественного мировоззрения драматичнее и глубже сиюминутных рефлексий.

Ксения Ларина, журнал The New Times, 2013

 

Спектаклем назвать то, что происходит на «Платформе» на «Винзаводе», не получается. Скорее это мультимедийный и мультижанровый перформанс из четырех частей, где, как и в комедии Шекспира, переплетены линии богов, людей и земных правителей. Но все-таки не важно, что это, ведь оно все про одно – про любовь.

Денис Катаев о «Сне в летнюю ночь», телеканал «Дождь», 2012

 

Другие театры и проекты

(2001–2018)

Он вернул на сцену современную жизнь. Очистил застывший театральный язык живой скверной уличного языка. Как перчатку, как розу, как горящую спичку, бросил ей бесшабашную искренность и неуклюжесть подлинного. Не рассчитывая на взаимность от избытка нерасчетливой щедрости.

Екатерина Васенина о пьесе «Пластилин», «Новая газета», 2001

 

Он зарекомендовал себя как продолжатель славной традиции авторской режиссуры. Серебренников чувствует современность: ему близки и «местное время» (сюжет «Пластилина» – в уральском фабричном городке погибает хилый подросток), и «европейское время» (сюжет «Полароидных снимков» – в глянцевой, цивильной больнице умирает от СПИДа гомосексуалист). Он умеет сочетать театральный эпатаж, шоковую эстетику с интересом к человеческим проблемам.

Павел Руднев, «Независимая газета», 2002

 

И главное: самой невероятной сценической ситуации Серебренников умудряется найти точный и выразительный сценический эквивалент. Например, сыграть сцену в морге, в которой умерший от СПИДа Тим (Евгений Писарев) оживает (не реально, а ментально) и просит влюбленного в него Виктора в последний раз доставить ему наслаждение. Сексуальный акт с трупом – это задачка не для бездарных и слабонервных. Серебренников справляется с ней блестяще.

Марина Давыдова об «Откровенных полароидных снимках», «Время новостей», 2002

 

Дело в том, что Серебренников – один из тех очень немногих, кто побуждает искусство говорить реальным языком современной страны. Такого в России не было никогда. И не в цензуре причина. Вернее, не только в ней. Причина – в том огромном и, казалось, безнадежно незаполняемом разрыве, который всегда существовал между народом и культурой, той самой, высокой. Язык, по крайней мере, был разный. Традиция целомудрия не позволяла называть вещи своими именами – речь не обязательно о мате, хотя и о нем тоже, но, в первую очередь, о смеси так называемого низкого жанра с так называемым высоким. Серебренников этого сочетания не боится. Больше того – на нем настаивает.

Петр Вайль после того, как фильм «Изображая жертву» получил главный приз римского кинофестиваля Festa del Cinema, радио «Свобода», 2006

 

Мне нравится сам факт его существования. Все мои к нему счеты и претензии – это счеты и претензии к человеку, от которого я очень много жду и хочу.

Авдотья Смирнова, передача «Школа злословия», телеканал НТВ, 2006

 

...У Кирилла на съемочной площадке все очень профессионально. Он очень начитанный и образованный, любящий театр и кино. Для него выражение своих мыслей на экране и на сцене крайне важно. Он очень Театральное дело | 49 ироничный и любящий парадоксальность. Да, Серебренников во всем старается найти парадокс.

Алена Долецкая о съемках в «Коротком замыкании», портал Colta.ru, 2009

 

«Нуреев» – для иностранцев и для патриотов. Для придирчивых балетоманов и простых смертных, решивших устроить себе праздник. Для знатоков биографии Нуреева и тех, кто впервые прочитает ее в либретто. Для свободолюбивых поклонников театрального авангарда (все же не слишком радикального) и традиционалистов, считающих эталоном «Жизель» и «Лебединое».

Антон Долин, портал «Медуза», 2017

 

О событиях 2017–2018

Кирилл Серебренников – гений, Но в чем, спросить не премину. А в том, как в несколько мгновений Он проявил свою страну. Ведь в чем задача режиссера? Не в съемках, не в спектаклях, ать, А в том, как явственно и споро Все это дело проявлять.

Дмитрий Быков, газета «Собеседник.ру», 2017

 

По оценке ряда критиков, руководителей театров, режиссеров, Серебренников – яркая, одаренная личность. Его творчество вызывает множество споров и дискуссий. Однако как зритель я бесконечно далек от эстетики Серебренникова <…> То, что этот столь неоднозначный творец руководит административно-хозяйственной частью учреждения, находящегося на бюджетном финансировании, всегда вызывало у меня недоумение. Большинству творческих людей, с их эмоциональным и неординарным взглядом на жизнь, обычно комфортнее быть не хозяйственными руководителями, а режиссерами, авторами, творцами. Но в этом плане у нас отсутствуют какие-либо ограничения.

Владимир Мединский, цитата по «Газета.ру», 2017

 

Этот почетный «Мольер» <…> дает мне возможность выразить поддержку Кириллу Серебренникову, российскому режиссеру театра и кино. О котором мы все очень беспокоимся. <…> Господин Путин, оставьте его в покое. Сходите лучше на его спектакли.

Изабель Юппер, на церемонии вручения театральной премии «Мольер», 2017

 

Серебренникова посадили под домашний арест. <…> Понятно, что сумма в 60 миллионов рублей – это не та сумма, из-за которой взяли «главного коррупционера страны» Кирилла Серебренникова. Просто спектакль его посвящен религиозным темам, и можно назвать антигосударственным.

Ксения Собчак, «Комсомольская правда», 2018

 

Речь идет о страшном: за эти полтора года человек, который, как я понимаю и все понимают и знают, мог бы принести и государству, и зрителям то, что составило бы, по крайней мере, материальную компенсацию того, что ищут и пока не находят.

Сергей Юрский, речь в защиту Кирилла Серебренникова на церемонии вручения государственных наград в области культуры и искусства, 2018

 

Мы все не могли предположить, что это коснется нас. Все-таки это одно сообщество – театральное. Здесь законы свои и кодекс свой. О чести, о порядочности. И люди так долго и мучительно копающиеся в материале – классическом или современном, выискивая новые смыслы, им в голову не придет заниматься какими-то делами, которые объявляются как создание группировки. Все это никак не вяжется в нашей голове, безусловно. Тут, конечно, возникает вопрос, как нам дальше быть.

Евгений Миронов, из фильма «Театральное дело», 2018

 

Этот театр – центр силы, центр культуры. Единственное, что по-настоящему производит Москва – это культура. Здесь в театре образовался какой-то оазис, это очень редко происходит, потому что очень сложно создать не просто театр, а целый конгломерат, вокруг которого начинает происходить жизнь, Кириллу [Серебренникову] это точно удалось.

Ксения Собчак о «Гоголь-центре», цитата по «РИА Новости», 2018

 

В идеальном мире будущего, где исчезнут бесконечные дихотомии, нам не пришлось бы «классифицировать» режиссера Серебренникова. Достаточно одного слова: он – режиссер. Который работает по 25 часов в сутки, потому что заниматься только театром (или только кино) ему просто тесно.

Вадим Рутковский, журнал «Сеанс», 2018

 

ДИ 5-2018