— В чем секрет вашего творческого долголетия?

— Меньше работаешь — на дольше хватает.

Из Facebook

«Сколько искусства человеку надо?» — можно перефразировать фразу Толстого. В другом своем известном тексте великий писатель утверждал, что искусство вообще не нужно. В чем-то он был прав и смыкался с самыми авангардными теоретиками и художниками начала века. От искусства пытались избавиться и Пикассо, и Дюшан, и дадаисты, и производственники.

Конечно, у них ничего не получилось, потому что современный художник, как царь Мидас — все превращает в искусство, даже собственные экскременты. В результате активной и вроде бы успешной борьбы с искусством его становилось не меньше, а больше, потому что художники понанесли в искусство кучу всякой дряни — от писсуаров и геометрических фигур до политических лозунгов и баночек с дерьмом.

То есть в результате борьбы с искусством произошло его перепроизводство и вследствие этого — чудовищное обесценивание. Несмотря на бешеные аукционные цены, большинство произведений искусства не стоят даже тех денег, которые были затрачены на их изготовление — гуляя с собакой по Кельну, я постоянно вижу выставленные на улицу вместе со старой мебелью и испорченными телевизорами абстрактные и фигуративные картины. Причем по их виду совершенно не понятно — это произведения профессионалов или упражнения любителей. Обратная сторона демократизации искусства — его девальвация. Сбылась мечта Бойса — все стали художниками.

Но из-за того, что все стали художниками, почти не осталось зрителей. На произведения некому смотреть. Если в героическую эпоху модернизма главным действующим лицом, романтическим героем, учителем или звездой, почти что богом, был художник, а зрители смотрели на него снизу вверх, то сейчас ситуация изменилась. Теперь художники с восторгом смотрят на зрителя, которого им удалось заманить на выставку, и прислушиваются к его малейшему слову. Особенно если этот зритель не такой же художник, пришедший на выставку только для того, чтобы в следующий раз коллеги пришли на его выставку.

Эта девальвация носит не только денежный, но и смысловой характер — каждое отдельное произведение так микроскопически мало прибавляет к нашему пониманию искусства, что нельзя говорить о появлении каких-то новых смыслов. Произведения создаются не потому что их кто-то заказывает или кто-то за них платит, и даже не из-за их новизны, а просто потому, что создавать произведения искусства проще, чем не создавать их (вынос).

К самоограничению творцов призывать бессмысленно — они не могут остановиться. В ленте Facebook постоянно всплывают разные картинки. Картинки в основном очень хорошие — я и не подозревал, что люди еще умеют так рисовать. Но в целом этот поток довольно неприятен. Напоминает о бессмысленности и какой-то замшелости этого занятия — производить картинки. То же самое можно сказать и про перформансы, видео, инсталляции, партиципации и так далее.

Если совсем обойтись без искусства не получается, то встает вопрос: нужно ли сделать так, чтобы его хотя бы было поменьше?

Что для этого надо (вернее — не надо) делать?

Мне кажется, старый рецепт — работать только когда не можешь не работать, когда «песня рвется из груди» — устарел. Сейчас художники вроде бы и так почти не работают, но производят все равно слишком много.

Я бы сформулировал задачу так — надо делать только такие вещи, которые прибавляют к нашему пониманию искусства хоть немного нового. Только приращение смысла может оправдать прибавление. И в самих произведениях допустимы только смыслообразующие детали и элементы. Делать надо только то, что поможет решить твою художественную задачу, и главное — больше ничего не делать. Если придерживаться этого простого критерия — количество искусства могло бы резко уменьшиться. Еще лучше, если эти детали будут не материальными, а умозрительными, словесными. Слова и мысли хотя бы не засоряют природу, хотя засоряют мозги.

Но кто же будет судьей? Может быть, зрители?

Только зрители могли бы заткнуть этот неудержимый фонтан творческой продукции, изливающейся на наши головы. Только зрители могли бы сказать, есть ли хоть какой-нибудь смысл в том, что им показывают.

Могли бы, но скорее всего не скажут — потому что разбираться в этой массе произведений ни у кого не хватит сил. Быть зрителем — тяжелая и неблагодарная работа, за которую к тому же не платят.

Так что положение можно назвать безнадежным — искусства будет все больше и больше, а смысла в нем — все меньше и меньше.