Поводом к написанию статьи послужил пост художественной критикессы Анны Толстовой о выставке «Зверобой» Рины Вольных и Любы Саутиной, только что прошедшей в ММОМА на Гоголевском бульваре. В этом посте метод художниц Анна атрибутировала как «горшенизм» или «подкорытовство», по фамилиям Ульяны Подкорытовой и Алисы Горшениной соответственно, связывая их тех- никой (вышиванием) и, по-видимому, определенным отношением к фольклору. Общее между всеми этими художницами — разве что обращение к упомянутому фольклору, но столь броская визуальность смотрится, наверное, довольно неожиданно для глаза, измученного традиционным для отечества концептуальным искусством. Так настойчиво и без извинений используемые народные образы, мифологические герои, а то и некоторые народные подзабытые техники, будь то вязание веников или вышивание крестиком, связывают в одну картину буквально всех, кто так делает, просто от наглости или неожиданности. Чем более яркий прием или тема и чем больше меркнет на фоне этого концептуалистская визуальность, тем сложнее даже профессиональному критику отделить одного художника от другого, поскольку вот эта народная театральность еще не пережита сама по себе и до сих пор кажется настолько экзотичной, что уже третий коллектив нужно сравнивать с первыми двумя авторками.

Давайте разбираться. Начнем с вышивания. На семестровых выставках любой художественной академии в Европе, скорее всего, найдется с десяток проектов, где художница ткет, вышивает, гладит, готовит или занимается другим видом домашней деятельности, разумеется, долго и/или утрировано. Здесь имеет место разговор о феминизме, буквальный перевод домашнего труда в разряд пластического или же обращение внимания на его монотонность и невыносимость. Эта традиция началась еще в ранних 1970-х (вспомним хотя бы Semiotics of the Kitchen Марты Рослер, 1974–75) и до сих пор себя не исчерпала: чего стоят, например, БДСМ-кухни Хенрике Науман. Поэтому сложно назвать использование ручного женского труда методологией какой-то уникальной и «уже захваченной» парой художниц.

Пойдемте дальше. Апеллирование к народному искусству, лубку и фольклору, тоже довольно удивительно мыслить как что-то редкое или эксклюзивное. То, что художницы делают шаг в сторону от глобалистского интернационального проекта (что тоже лукавство, поскольку локальное искусство при должном уровне адаптации работает на международной сцене еще лучше), совершенно не уникальный ход и хоть и не наследует постконцептуальному искусству, которое могло быть сделано в какой угодно точке земного шара, но во многих методах вполне себе черпает оттуда вдохновение. Чего стоит хотя бы укорененность персонажей Ульяны Подкорытовой в интернет-сленге и крипипастах (городских интернет-легендах). 

Художниц, обращающихся к народному фольклору, архаизмам и ручному труду, будет становиться все больше, и они будут все более разные.

Разрабатывание персонажей с различной степенью отождест вления с ними художниц — возможно, еще одна общая черта в таком искусстве. Но стоит вспомнить, что эта практика была одной из ключевых у московских и не только концептуалистов. Будь то Рукоблудницы у Саутиной и Вольных, Гертруда Свирепая у Подкорытовой или (с небольшой натяжкой) разные богини Горшениной.

Еще одним важным моментом будет использование сказочных, знахарских, волшебных сюжетов, в которых существуют героини, естественно, с совершенно различными целями и интенциями. Это поверхностное сходство также может быть определено как что-то объединяющее, но на деле становится скорее различием, если разобраться чуточку глубже. Здесь очень важно, зачем художницы их используют: для консервации и наслаждения, для попытки встроить в картину мира архаическое объяснение хода вещей, которое дополнит современное или же универсальное высказывание, для определенного контраста и поиска освободительного потенциала в этом необъяснимом.

Разберемся в интенциях упомянутых в начале этого текста художниц. Наименее осмысленные критикой из них — это Люба Саутина и Рина Вольных, поэтому возьмем для анализа их первую выставку в пространстве ММОМА на Гоголевском. Участницы ВИА «Рукоблудницы», как они себя называют, в этом проекте соединяют, казалось бы, абсолютно далекие друг от друга вещи и дискурсы, а именно знаменитый советский домострой «Девочки, книга для вас» и знахарские досоветские практики, взятые из русского фольклора и ведовства, субверсивное обращение к теме женственности и материнства в традиционных обществах и поп-культуру и глянец. Если искать традицию подобного высказывания, не обойдется без радикального феминизма 1970-х в США, Джуди Чикаго, Мириам Шапиро и Фэйт Уайлдинг, организовавших у себя в университете «классы по подъему самосознания», названные «Женским домом». Бунтующие против мужчин предметы, заговоры, танцы и сами процессы, конструирующие иное отношение к женственности и детству, стали основной отличительной особенностью практик этих художниц. Попытка рассмотреть модусы прилежной советской женщины, славянской ведуньи и современной поп-фолк иконы и, конечно, матери, максимально уместно соединенные в пространстве одного проекта, делают эту выставку очень нежно-радикальным высказыванием-дайджестом о возможностях женских ролевых мо- делей на протяжении истории российского, затем советского и постсоветского, обращенного к западной культуре, государства. Именно эта выставка как никакая другая рассматривает и модифицирует фольклор не ради красоты этого самого фольклора или некоего декадентского высказывания, а, прежде всего, модифицирует его, чтобы предъявить иную точку зрения на ведовство, которое больше не стоит на службе у мужчин, а творит альтернативную феминистскую историю в притягательном карнавальном, но оттого не менее четком ключе.

Удивительно, что пока писался этот текст, появились новости, что выставку «Зверобой» сменит проект «Немолоко» Анны Самойловой, работы которой, безусловно, также можно было бы рассмотреть и которую не самые любопытные критики неминуемо сравнят с той же Горшениной (хотя бы за образ Мокоши, появляющийся у обеих художниц), но это лишь делает еще более очевидным факт, что художниц, обращающихся к народному фольклору, архаизмам и ручному труду, будет становиться все больше и они будут все более разные. И я очень надеюсь здесь на геометрическую прогрессию и, как следствие, на заслуженное уважение критиков.

ДИ 1/2022