​Осенью прошлого года в подсобных помещениях закрытой на ремонт «Лавки художника» на Невском, 6, на одну неделю была устроена «Тайная выставка». В творческой самоорганизации участвовали трое заметных петербургских художниц нового поколения: Галя Фадеева, Алиса Гвоздева и не раскрывавшая своего настоящего имени Vandalizy, плюс примкнувшая к ним куратор Лизавета Матвеева. Для экспозиционного дизайна они удачно использовали несколько мешков опавших листьев, а весь проект стал неожиданно точным попаданием в проблематику постковидных времен, еще сильнее актуализировавших в искусстве горизонтальные связи и непосредственные переживания. Выставка легко делилась со зрителем интонацией, которая объединяет «женское» в российском современном искусстве с обширной областью фантазий.

Мысль повторить успешный дебют в более комфортных галерейных условиях казалась естественной, тем более что главной художественной модой 2022 года, уравнявшей локальные галерейные выставки с большими интернациональными арт-шоу, обещал быть сюрреализм. О его популярности свидетельствуют идущие сейчас «Сюрреализм без границ» в Метрополитен и Тейт, «Сюрреализм и магия: предвосхищая современность» в Фонде Пегги Гуггенхайм в Венеции и, собственно, сам основной проект нынешней Венецианской биеннале «Молоко снов». Главные имена здесь — Леонора Каррингтон и те художницы (прежде всего, Ремедиос Варо и Доротея Таннинг), кто умели видеть в необъяснимом сказочные и нежные стороны, минуя все злое и мрачное, выразившееся в «Предчувствии гражданской войны» Сальвадора Дали в 1936 году или «Ангеле домашнего очага» Макса Эрнста в 1937-м. Деятельная история сюрреализма уложилась в 20-летний промежуток между двумя мировыми войнами, затем творческий напор потока сознания разбился на множество мелких капель, продолжая давать на вопросы наших дней смутные, алогичные и поэтому единственно верные ответы. Биеннале в этом году неожиданно вторит кинофестиваль в Каннах, где известный режиссер Сергей Лозница так говорит о своих последних фильмах: «Я все больше понимаю, что сюрреализм — это нечто, что возникло совершенно естественным образом и соприродно эпохе. Реакция здравого смысла на безумие, которое происходит с человеком и вокруг человека».

Один из широко известных сюжетных механизмов сюрреализма — превращения, именно этим словом назван проект в Name Gallery. Давно и хорошо освоенные художницами акварель и керамика осознаются как медиумы, выражающие текучесть и безгра- ничную свободу. Прежде «тайная выставка», став явной, не выдержала столкновения с жесткой реальностью наших дней: после 24 февраля две участницы проекта покинули страну — кроме Vandalizy, предоставившей свои работы для галерейной экспозиции, уехала и Алиса Гвоздева, место которой заняла настя Панина. Вынужденная замена авторов, более обычная для оркестра или театра, при разнице художественных манер подтвердила слитность поэтики, которую можно определить общим словом «девичья». Многие работы близки к декоративно-прикладным и отличаются маленьким размером, но их сочетание с крупноформатной живописью — распространенный экспозиционный прием последнего десятилетия — в этот раз не вызвал необходимой смысловой искры.

Основное место предоставлено Гале Фадеевой: четыре стяга с акварельными разводами называются по-сказочному — Look! They are growing и This castle has teeth — и вывешены вдоль стены. В ее трактовке сюрреализма кляксы Роршаха соединяются со стилистикой персидской миниатюры, хотя свободное движение и преобразование форм друг в друга до известной степени противоречит каллиграфической манере, предполагающей четкость и отточенность каждого штриха.

Vandalizy хорошо известна в кругу стрит-артистов (где не так много женщин) уверенными рисунками, изображающими персонажей в комиксовой эстетике. Как раз подобных росписей не хватает в стерильном галерейном пространстве, где художница, как и в предыдущий раз, показывает керамические работы. Среди них есть небольшая фигура стоящей бабушки, у которой ярко-красным сделан только пакет сахара в руках — а вовсе не советский флаг. Она выглядит как явная (и в то же время неявная) реплика «Монумен- тального лексикона» Гриши Брускина.

На выставке «Превращения» усилились те черты, что уже проявились в первом, экспериментальном показе троих художниц: взаимосвязь между авторами и их произведениями, выражающая особую форму заботы об окружающем их мире. Однако в масштабах зала Name Gallery эта теплота взаимного притяжения значительно ослабла: экспозиция, которая могла оказаться волшебной и сказочной, выглядит (если перефра- зировать венецианский заголовок) как «Скисшее молоко снов». Проблематика «девичьего» искусства под давлением обстоятельств стремительно отходит на второй план. Все эти работы выглядят сейчас одинаково игрушечными: конечно, выдуманный мир и не должен быть готов к сопротивлению реальности, которая заглушает тонкость их художественных голосов. Возможно, что в скором будущем будет востребована именно такая сторона этого искусства — облечь действительность фантазийными покровами, коллективными усилиями заговорить и облегчить боль, но общество пока что не нуждается в юнгианской терапии.

Другой художник, тоже идущий сюрреалистической тропой — Родион Китаев, чей проект «Черная заря» был показан новой и энергичной галереей 3120, смог счастливо избежать в экспозиции как пластической разреженности, так и смысловой неопределенности «Превращений». Для этого художнику пришлось пожертвовать многоцветьем холстов, вышивок и тканых объектов. В написанном после 24 февраля цикле плотным черным фоном заковано все, что он изображает — теперь это раны или изуродованные части тел, из цилиндра фокусника рука достает освежеванного кролика. Даже голубка, бывшая символом мира у Пикассо, пробита навылет двумя стрелами. изменившаяся гамма холстов и манера, в которой литературность сюрреализма проявляется максимально, становятся попыткой художника осознать ход истории.

Возможно, что в нынешнем обращении к сюрреализму очень различных авторов есть желание воспользоваться магическим и предсказательным потенциалом, который не растрачен за прошедшие сто лет. |ДИ|