За последние 10 лет кураторство стало активно распространяться не только за счет увеличения количества культурных институций и художественных событий, но и за счет раздвигания своих границ и размывания того, что же все-таки к этому делу относится. Понятие стало прикладываться к большому количеству вещей и действий, и в целом оно стало олицетворять манипуляции с каким-либо «творческим контентом», будь то искусство, музыка, книги, блоги, рейлы в магазине одежды или меню ресторана. Наибольшее распространение профессия куратора получила в социальных сетях и на развлекательных цифровых платформах. Попав в мир технологий и сервисов, курирование было неизбежно препарировано и наделено определенными инструментами. И вот уже не кураторы, искусствоведы и философы размышляют о том, как меняется профессия, а IT-специалисты пытаются вывести формулу идеального курирования чего угодно.
В редуцированной форме «курировать» значит отбирать и организовывать демонстрацию этого выбора с акцентом на личном и экспертном аспекте данного процесса. Эту формулировку вполне повторяют рекомендательные сервисы — пользователь получает информацию, отстроенную индивидуально для него, и таким образом якобы «проявляет свое я». В свою очередь, отбор связан с категориями порядка, структуры, последовательности, которые гарантируют некоторый контроль над окружающим миром и множеством объектов, мнений и информации, находящихся в нем. Делясь своими личными предпочтениями и делегируя механику выбора технологиям, пользователь словно управляет этой лавиной. В итоге мы оказываемся в реальности, в которой может быть прокурировано почти каждое событие или явление: от индивидуальной спортивной тренировки и подборки музыкальных композиций до образа жизни в целом. Кураторство распалось на многоликое множество: появились кураторы рутины, сетевого контента, а также блогеры, отдельные пользователи и машины, осуществляющие функции куратора. Смысл этого понятия размылся и возникла путаница, что спровоцировало споры в мире искусства, кто все же является «настоящим куратором», а кто нет.
Популярная музыкальная платформа Spotify в своих рекомендательных сервисах использует довольно широкую выборку инструментов: готовые плейлисты, спектограмма трека, чтобы определить его «настроение» и сочетаемость с другими композициями, описание музыки в блогах и медиа в сочетании с частной статистикой пользователя. Этот подход не так уж далек от изучения истории, литературы, критических материалов и формального анализа художественного произведения, которые задействованы при подготовке выставок. Художественный куратор часто хочет понравиться зрителю, быть оцененным комьюнити или встроиться в формат институции, учитывая все ее требования и вызовы. Устройство нейросетей отталкивалось от строения человеческой нервной системы: они математизируют и автоматизируют то, как с информацией мог бы работать человек. Рекомендательные сервисы заимствовали техники, которыми руководствуются кураторы (подбор работ, сопоставление и объединение тем — в общем, перечисленные выше алгоритмы Spotify), а благодаря интернету и соцсетям эти техники стали видимы в своей массе.
Современный выставочный проект можно представить как набор хештегов: популярный теоретический дискурс, художники с большим количеством лайков, экспозиция для дистрибуции в соцсетях и т.д. Эту конструкцию отягощает избыточный дизайн — не всегда осмысленная застройка, которая затмевает сами художественные работы. Кураторство стало напоминать работу нейросети, а вместе с тем переняло и проблемы, которые с ними связаны: алгоритмичность, отсутствие разнообразия и гомогенность как воспроизводство и тиражирование мало отличимых друг от друга проектов. На их фоне почти не встречаются выставки, которые действительно вызывают интерес. С появлением института кураторства большое значение придавалось проектам, где была проявлена личность куратора, его рефлексия и новые способы взгляда на мир, которые выставка могла преподнести. Но вначале фигура мегакуратора, характерная для второй половины ХХ века, испытала кризис. Появившееся в 1990-х и пережившее новый расцвет в середине 2010-х коллективное кураторство (например, два последних проекта Documenta, 9-я и 10-я Берлинская биеннале; в России — «Невозможное сообщество» Виктора Мизиано и триеннале музея «Гараж») тоже сейчас сталкивается с кризисом. На фоне этих процессов кураторство словно впало в некоторое забытье: куратор спит, алгоритм работает, выставки происходят, однако собственную автоматизацию он как бы не замечает.
Год назад в Музее искусств Нашера в США был проведен эксперимент с заменой куратора на ИИ. Последний сам предложил актуальную тему — «Мечты о будущем: утопические и дистопические видения», выбрал работы из коллекции музея, подготовил тексты, отталкиваясь от их названий и описаний в открытом доступе. Выставке, конечно, не хватило человеческого восприятия и понимания работ, что привело к курьезным сочетаниям экспонатов и общей разрозненности. С одной стороны, можно воспринимать такие эксперименты алармистски, поскольку страх полной замены человека машиной никуда не исчез. С другой стороны, если не впадать в крайности, подобные проекты могут выявить, что с кураторством не так, и подтолкнуть к размышлениям, какие именно изменения требуются. Профессия куратора во многом связана с выбором, но не тождественна ему. Помимо этого, есть процессы, которые пока еще невозможно механизировать. Например, ход мысли куратора или художника, их взаимодействие. Нейросеть отталкивается от прошлого: она анализирует загруженный материал и не всегда успевает за своим пользователем. Таким образом, новое прочтение работ в ней становится невозможным.
Художники и кураторы часто обращаются к анализу систем, в которых мы существуем, находя в них абсурдность, ошибки и изъяны. Ведь именно это может привести к каким-то изменениям. Сфера современного искусства уже давно сформировалась как индустрия, обрела собственную системность. Возможно, пришел момент в очередной раз поставить под сомнение принципы ее функционирования. Как можно преодолеть автоматизацию своих действий, когда алгоритмы все глубже и глубже пронизывают окружающий мир и формируют образцы поведения? Должно остаться место иррациональному. Можно отстраниться от воспроизводства одинаковых инструментов и подходов, и задуматься, как прекратить выбирать там, где нет действительного выбора среди заранее подготовленных вариантов. |ДИ|