Основной корпус работ выставки «Хуан Миро1. Образы» предоставлены Фондом Пилар и Жоана Миро на Майорке.

Художественное наследие фонда составляют в основном картины, созданные в последние годы жизни художника, а также значительное количество произведений, принадлежавших семье Миро. Особенность коллекции — его документальная часть: корреспонденция художника, периодические издания, вырезки из прессы с 1918 по 1958 год, личная библиотека мастера и многочисленные семейные фотографии.

Эти документы существенны для московской выставки. Так, ключевые моменты жизни живописца отражены в фотографиях и документах, представленных в зале «Корни Миро». Атмосфера последней мастерской художника воссоздана в отдельном зале: стол, к которому крепились подрамники, кисти, палитра, некоторые дорогие сердцу художника предметы, окружавшие его в Сон-Абринес, а также макет студии.

Работы, привезенные в Москву, демонстрируют разнообразие выразительных средств мастера, работавшего во многих техниках и со всеми материалами. Кураторы Эльвира Камара Лопес и Мария Луиза Лакс Качо разделили их на несколько важных для художника тем, которые проходят лейтмотивом через все творчество мастера.

Каллиграфические знаки. Увлечение Миро Дальним Востоком искусствоведы отмечают с самых ранних работ художника. Однако очевидное влияние восточного искусства отчетливо проявилось в сюрреалистический период — в 1920-е годы. В письме к Мишелю Лейрису от 1924 года Миро упоминает о том, что японский художник Хокусай «желал сделать линию или точку доступными восприятию, вот и все»2. И Миро хотел своей живописью произвести эффект, подобный впечатлению от японских хокку, авторы которых концентрируют внимание слушателя на моментальности восприятия. Картины этого периода созданы с использованием поэтических аллюзий под влиянием поэтов-сюрреалистов. Начиная с 1924 года (впервые в «Каталонском пейзаже. (Охотнике)») Миро сопровождает свои картины буквами, а затем и словами.

Наиболее характерная из картин этого периода — «Фото. Вот цвет моих снов» (1925), здесь слова вписаны почти каллиграфическим почерком. Название картины заставляет вспомнить замечание Бретона об «автоматическом письме» как «фотографии мысли».

Слова и предложения в холстах Миро — это попытка выйти за пределы живописи и связать ее с поэзией. В конце 1920-х годов Миро создал картины-поэмы из написанных на холсте фраз и персонажей («Тело моей брюнетки»), а в 1938 году — «Звезду, ласкающую грудь негритянки». Иногда Миро пользуется словом, чтобы не изображать предметы, как в работе «Звезды, груди, улитка» (1937). Картины-поэмы 1931– 1950 годов отличаются гармонией слов и образов, от поэтизации природы Миро идет к символике. Но именно природа пробуждает воображение художника. На московской выставке экспонируются более поздние работы (1960–1964): «Радость девочки перед солнцем; стая птиц с первым лучом рассвета; голова», «Женщина с растрепанными волосами из-за птицы на рассвете» (1976).

В письмах к Райару3 Миро сообщает, что находит названия в процессе работы, пока нанизывает на своем полотне одну вещь за другой. И как только находит, живет уже в атмосфере этих слов. Название картины становилось для него единственной реальностью, определяло суть изображенного. Нередко сначала рождалось название, а затем он приступал к созданию полотна.

Знаки, схожие с каллиграфическими, присутствуют и в ранних работах художника, и в рисунках 1940-х годов, и в более поздних творениях. Примером могут служить четыре недатированные работы «Без названия», выполненные на бумаге чернилами, чернильными пятнами и восковым карандашом. Для Миро было особенно важно понимание метода японских каллиграфов — две его поездки в Японию (1966 и 1969). Его проводником в мир искусства стал поэт Шузо Такигучи. Художник знакомится с методом и примеряет его на себя — метод глубочайшей концентрации, сосредоточенности, перехода в некий транс, а затем мгновенного написания работы. В этом ключе создан свиток (900 х 20 см) — украшение московской выставки (зал «Женщина»). Индийскими чернилами и карандашом на бумажный свиток нанесены каллиграфические знаки, линии, символы. Автор создает в некотором роде свой алфавит, включая сюда уже знакомые зрителю точки, тонкие и толстые линии, пятна: круглые и овальные изображения глаз, фигур, птиц, груди, гениталий и т.п.

Зал «Пейзаж» выражает любовь Миро к природе родной Каталонии и Майорки, здесь представлены многочисленные пейзажи, которые мастер создавал на всех этапах своего творчества. Маленький Жоан любил наблюдать за насекомыми, птицами, ящерицами, деревьями, и все объекты его наблюдений так или иначе всплыли позднее в его творчестве и впоследствии стали своеобразными отличительными элементами языка художника.

В ряде пейзажей, среди которых «Без названия (Монтруж4, мост в сумерках)» (1917), прослеживается влияние фовизма и отчасти Сезанна. На этих полотнах видно, что Миро вольно обращается с перспективой, не делает цветовой разницы между близкими и дальними планами, использует локальные насыщенные цвета, энергичный мазок.

Постепенно у художника снижался интерес к реальному пространству, и со временем оно стало обозначаться лишь неопределенной линией горизонта, четко разделявшей две монохромные зоны. Этот прием задавал очень жесткие композиционные рамки, но он по-разному претворялся в последующих картинах. Иногда, как в «Ноктюрне» (1938), линия горизонта служит для разделения мира земного и небесного.

На творчество Миро неизгладимую печать наложила Гражданская война, его «дикие» произведения приобретают еще большую брутальность. В картинах же серии «Созвездия» (1940–1941) нет насилия, они гармоничны и наделены ритмами классической мелодии. Ясная композиция, символичность и спонтанное исполнение будут характерны и для 1950- х годов.

По приезде на Майорку Миро начинает писать пейзажи сильными выразительными мазками, брызгами, появляются ломаные отрывистые линии, локальные цветные пятна, образы становятся абстрактнее, загадочнее. Эти качества еще более усилены в работах мастера 1970-х годов, выразительнее манера, темнее фон, цветной контур жестче, появляются подтеки, процарапывания, как на полотне «Без названия» (1974) в третьем зале ММОМА (на Гоголевском). Поздние работы мастера говорят о сознательном упрощении языка, это очевидно прослеживается в недатированной работе «Без названия», написанной на гофрокартоне углем и восковыми карандашами.

В арсенале Миро есть образы, кочующие с одной картины на другую: птица, женщина, звезда, луна, солнце, лестница и т.п.

В 1966 году Миро обращается к скульптуре. На выставке представлена бронзовая скульптура «Птичьи гнезда на цветущих пальцах» (1969). Она была сделана как продолжение коллажа из ствола дерева, руки с полумесяцем и прямоугольной формой лица. Художник любил смешивать несколько разных форм, материалов, а законченную композицию отлить в бронзе. Объекты претерпевали множество метаморфоз, чтобы затем превратиться в скульптуру. В поздних работах мастера в центре таких композиций часто присутствует женская фигура, а рядом с ней «летает» птица…

Миро всегда с удовольствием отвечал на просьбы проиллюстрировать стихи. Он считается лидером по количеству изданий с оригинальной печатной графикой. В начале 1930-х годов художник сделал свои первые литографии к поэтическому сборнику Тристана Тцара «Дерево путешественника». На московской выставке представлены несколько поздних произведений художника, среди которых две иллюстрации (1972) к книге Пабло Неруды «Оставшийся в живых посещает птиц», полностью соотносящиеся с живописными работами этого периода: толстые и тонкие черные линии, локальные цветовые пятна, схематичность... В витрине, где выложен экземпляр книги Пабло Неруды, расположен сенсорный экран, позволяющий полистать ее оцифрованный вариант.

Зал «Созвездия» не имеет никакого отношения к одноименной серии работ, созданной в 1940-е годы. Красный круг, луна, звезда… Эти образы навеяны художнику и природой, и древнекаталонской живописью, и сюрреалистической поэзией, которой он был увлечен в 1920-е годы. Периодическое издание «По ту сторону зеркала» (1948, № 14–15) полностью посвящено Жоану Миро. Выход журнала был приурочен к первой послевоенной выставке художника в Париже зимой 1948 года в галерее Маэ. На фоне литографий Миро напечатаны воспоминания друзей художника, эссе, ему посвященные, фрагменты писем. Литографии лаконичны, это крупные, яркие, цветные знаки: женщина, луна, звезда, солнце. В том же журнале (1953, № 57) литографии населены теми же образами — красный шар в центре и вокруг него снова звезды, птицы, женщины и луна… и между ними тонкие извилистые линии, толстые и грубые черные, множество пятен различного размера. В этих композициях нет пустот. Это же можно видеть и в живописных работах, выставленных в этом зале, например, «Без названия» (оба — 1978). В новой мастерской на Майорке у художника появилась возможность экспериментировать с различными техниками. В экспозиции одна матрица из серии «Гауди» (1979) — гравюра и акватинта на никелированной медной пластине, литографии «Ссора влюбленных III» и «Время музыки» (обе — 1981). Здесь же бронзовый «Барельеф» (1970) с изображением звезды и птицы. Астральные знаки занимают важнейшее место в творческом арсенале мастера не только в живописи, графике и скульптуре, но и в керамике и гобеленах. Они воспринимаются визитной карточкой каталонского художника.

Практически все работы в этом зале не имеют названий, их объединяет лишь образ глаза. По меткому выражению Марии Луизы Лакс, «глаза стали настолько распространены в творчестве Миро, что, кажется, они могли бы обмениваться взглядами с изумленными глазами зрителя»5. На этих недатированных черно-охристых полотнах видны следы пальцев художника, стекающая по холсту краска, брызги. На одной из них отпечатки крышек от акрила разных цветов (желтый, синий, зеленый, красный, белый), на другой — зеленым сделан второй контур персонажа, белым — разбрызгивание и стекающие ручьи, местами краска нанесена прямо из тюбика. В работе «Без названия» черные грубые линии образуют некие знаки и образ женщины с огромными глазами, а вокруг — красные линии разных размеров, желтые и бело-розовые размазанные мазки, черные брызги и средоточие черных пятен, сделанных крышкой от тюбика с краской… Все это — свидетельства спонтанность легких движений художника.

Образ женщины претерпевает метаморфозы в творчестве Миро: от идеализации и воспевания ее красоты до полного отторжения (1930-е). Для Миро в женщине есть все: и загадка мироздания, и его отгадка. Миро пишет реалистичные и «воображаемые портреты», ню, изображает фермерш, танцовщиц, любовниц… Женщина — главная участница сюжетов с птицей, звездами, она купается в озере, плачет в ночи, кормит ребенка… Она может быть и асексуальной, и отталкивающей, и даже отпугивающей, может кричать от страха и ужаса. Образ женщины присутствует и в скульптуре. Здесь такой же богатый выбор сюжетов, в том числе работы на тему материнства, в частности бронзовая скульптура «Материнство» (1969). В ее центре тыква — символ плодородия. Этот же символ появляется в живописной работе «Женщина I» (1973).

Манера изображения женщины меняется со временем — от реалистичного, кубистического, сюрреалистического к абстрактному и в конце концов к превращению в некую идеограмму.

На выставке несколько произведений «Без названия», где толстой черной линией грубо, схематично, спонтанно изображена женщина. В зале «Персонаж» антропоморфный образ («Персонаж», 1971, бронза) создан с помощью молотка, жестяной банки, бочки, тыквы… Часто в такой композиции присутствует реальное изображение фрагмента человеческого тела. Например, основанием композиции служит точное изображение ступни («Персонаж и птица», 1967, бронза). В этих работах очевидна связь художника с сюрреализмом, которая в это время в живописи не проявлена. Экспонируются и подготовительные рисунки к некоторым скульптурам, они позволяют увидеть лабораторию художника.

Персонажи его живописных работ иногда приводят в замешательство, они, по словам Миро, «пережили процесс упрощения»6, но все же сохраняют идентичность с натурой. Это, например, гротескный персонаж, очаровавший Миро еще в 1920-е годы, — Папаша Убю, герой цикла пьес Альфреда Жарри («Король Убю», «Убю прикованый», «Убю на холме», «Убю-рогоносец» и др.), одного из предшественников сюрреализма в литературе. Поставленная в 1896 году пьеса «Король Убю» вызвала шоковое впечатление своей нелогичностью, фантасмагорические события отдаленно напоминали ситуации из реальной жизни. На выставке представлены книги Альфреда Жари в электронном виде, которые можно посмотреть на сенсорном экране в витрине. Там же можно увидеть буклет, изданный к премьере спектакля «Убю прикованный» 1937 года в Париже, с подборкой текстов писателя и иллюстрациями Пикассо, Танги, Ман Рэй и др. Миро выполнил гротескный «Портрет матери Убю».

В 1953–1970 годах Миро создал серию рисунков, связанных с Папашей Убю. В результате Эжен Триад издает четыре книги, среди которых — «Король Убю» (1966) с 13 цветными литогра-фиями художника и «Убю на Балеарских островах» с текстами Миро, написанными в поэтической прозе, в сопровождении 24 цветных и одной черно-белой (на коробке) литографий. Последняя выставлена полностью в большой витрине зала.

Завершает выставку зал «Голова», где представлен ряд скульптур с одноименным названием и несколько безымянных живописных работ, где угадывается изображение головы. В небольшом зале демонстрируется видеофильм о Жоане Миро, дающий возможность увидеть художника, услышать его речь, понаблюдать за его работой над картинами и литографиями, а также почувствовать среду, в которой он жил и работал — виды Барселоны и Пальма-де-Майорки, местные обычаи…

Первая московская выставка работ каталонского художника ярко и подробно освещает позднее творчество Миро и может служить основой для более глубокого знакомства с творческим наследием мастера.

1Испанское произношение каталонского имени Жоан.

2Miró Joan. Esritos y conversaciones a cargo de Margit Rowell. Valencia-Murcia, 2002. Р. 142.

3Cuadros-poemas, 1924–1927, воспроизведено в: Miró Joan. Esritos y conversaciones a cargo de Margit Rowell. Valencia-Murcia, 2002. P. 145 — 146; Títulos-poemas, 1935–1941, воспроизведено в: Miró Joan. Esritos y conversaciones a cargo de Margit Rowell. Valencia-Murcia, 2002. P. 237–238.

4Монтройч.

5Миро Хуан. Образы. М., 2013. C. 46.

6Miró Joan. Esritos y conversaciones a cargo de Margit Rowell. Valencia-Murcia, 2002. P. 340.

ДИ №4/2013