Проект «Кинотипия» – серия из семнадцати цифровых монохромных портретов культовых кинорежиссеров, со времен зари кинематографа, представленной у Тыркина Фрицем Лангом, до наших дней. Лицо отечественного кинематографа – Андрей Тарковский. Олег Тыркин и раньше обращался к другим видам искусства в поиске второй реальности с совпадающей смысловой парадигмой. В своем раннем проекте «Уртекст. Бах» он искал состояние изначальности, которое определял как уплотнение метафизической ткани, предшествующее своему разделению на звук, слово, линию, цвет, и для этой археологии он использовал музыку. Обращение к любой иной области человеческого существования — от собственного прошлого боевого летчика до исторических и политических рассуждений — у Тыркина всегда связано с присваиванием событий реальной жизни искусством, утверждением их тождественности и актуализации на художественном поле. Проект «Кинотипия» – это попытка исследовать взаимосвязи ландшафта кинематографической культуры ХХ века и общественного сознания, сформировавшего мифологию и образы истории мирового кино. Образующиеся в точках их пересечений смысловые и энергетические узлы-столкновения – портреты великих кинорежиссеров, представленные в виде светоносных сгустков, проступающих к зрителю из физической темноты, но также из космоса общественного признания и мрака обыденности. Название выставки – неологизм, отсылающий ко множеству смыслов. Здесь, разумеется, и типирование, которому массовое сознание склонно подвергать всех творцов – всеобщая тяга к классификации и клише – в противопоставление праву художника настаивать на собственной самобытности и уникальности хотя бы некоторых своих творений, и -типия, от греческого typos, указывающего и на стоп-кадр как остановившееся мгновение, и на саму технику печати. «Кинотипия» – первый проект Тыркина, состоящий исключительно из портретов. В большинстве его работ последних десятилетий пространство и среда играют роль овеществленной субстанции и объекта, и данная серия не исключение. Здесь фон – смыслообразующая ткань, отсылающая нас и к темной материи, и к предвкушаемой темноте кинозала, и к человеческим состояниям. Сами лица, напротив, эквивалентны среде и ландшафту, как и его портрет Гагарина из лондонского Музея науки или портреты серии «Корреспонденты», посвященной истории Европы.

Портрет в современном искусстве – это не лицо и судьба, а социальный комментарий, и свидетельствование форматирующим личность силам и процессам, и протест против них. Портреты из серии «Кинотипия» – совокупность взгляда художника на своих протагонистов и прослеживаемой им обратной связи, исходящей, во-первых, от кинематографической культуры и наследия режиссеров через доминирующие смыслы и жесты их произведений, и, во-вторых, от массового сознания потребителей культурного продукта, то есть зрителей, непрестанно рисующих и трансформирующих портрет любого ставшего публичным человека, превращая его самого в продукт массовой культуры. Каждый портрет Тыркина – своеобразное поле битвы. Будучи всегда на стороне индивидуальности и права на единственность и настаивая на том, что художник не может быть познаваем зрителем, он не столько слагает свое видение с массовым, сколько сталкивает их, противопоставляя глубоко личное, человеческое и трансцендентное, подлинное и сакральное – социальному и популярному, общественной идее. В данном проекте Олега Тыркина существенно больше интересует публичная судьба лица как факта массовой культуры, нежели дискуссия с режиссерами об их эстетических устремлениях, хотя осевые смыслы их творчества Тыркин, бесспорно, в портреты привнес, как и ключевые характеристики: ломаный человек-взрыв Пьер Паоло Пазолини, внутренний самурай Акиры Куросавы, утрата и потерянность Андрея Тарковского. Каждый портрет выявляет свою грань кинематографической культуры – интеллектуальную, психологическую, эмоциональную, чувственную, гуманистическую. Разрезанный бритвой глаз у Луиса Бунюэля является и знаком, и эмоциональным рычагом. В некоторых работах прослеживается тонкая ирония – например, по отношению к культу страха у Альфреда Хичкока или увлеченности психологизмом Джона Кассаветиса. Основные темы «Кинотипии» – это путь художника; публичность и ее обратная сторона – насилие потребителя над образом; художественный жест и прием как сила, но и как ее же утрата; время как двигатель и одновременно как ограничительный барьер. Смысловые и образные клише, цитируемые в портретах, являются в большей степени комментариями художника по поводу становления образов в истории культуры, но они также неожиданно напоминают о магии знакомой мелодии, проскальзывающей в современной какофонической музыке, тем самым затрагивая вопрос о неискоренимой притягательности и силе узнаваемого.

ДИ №3/2013