Метаморфозы синего цвета

В галерее «Проун» состоялась выставка «Цвет: синий» — своеобразный весенний подарок: синхронизация голубого мартовского неба и экспозиционного пространства вызывает приятные, почти тактильные ощущения.

Не претендуя на энциклопедичность, выставка представляет десятки различных, как их называют кураторы, «метафизических» трактовок синего цвета в живописи. Это позволяет объединить в небольшой галерее авторов, которые едва ли могли бы встретиться по иному поводу. Для русского зрителя фундаментально звучание «синего» в искусстве серебряного века, в абстракциях Кандинского и Малевича, где колористический символизм приобрел космический масштаб. Но не менее интересны материально ощутимые поверхности, представленные современными художниками, например натюрморт д. Гутова. Кураторам удалось изящно обойти проблему концептуальной навязчивости и эклектики, свойственной подобным проектам. На выставке представлены работы, отражающие присутствие синего цвета в русском искусстве на протяжении прошлого столетия. Сложно говорить об эволюции его восприятия и понимания. Эта часть светового спектра универсальна, присутствует в каждый момент истории живописи во всем своем многообразии и непременно сохраняет звучность. Кураторы выставки перечисляют символические и функциональные его нагрузки, представленные в разнообразных стилях: и натюрморт, и пейзаж, и абстракцию. Даже в самом простом, очевидном использовании синего — для изображения неба, мы наблюдаем тональное и эмоциональное многозвучие. Мистические всполохи синего в ночном небе Н. Сапунова (1908); нежные пастельные тона работы «Пастух» (1910) В. Милиоти; раскаленная синяя ночь Каира М. Сарьяна (1911); синь, охватывающая небо и землю как единое целое у А Лабаса (1924) и другие работы образуют пространство, то сгущающееся до материальной тяжести, то разряженное до бесплотной пустоты.

Опыты реставрации

Небольшая выставка классика соц-арта Бориса Орлова «Фантомные боли», которая открылась 1 марта в спецзале Третьяковской галереи, выглядит монументально. Это качество с течением времени становится все более характерным для пластических решений автора. Новые интонации и темы, возникшие в творчестве художника после крушения системы, которую он иронически представлял в стилистике соц-арта, углубляются, выходят за рамки изящной игры. Советский период истории орлов видит как грандиозный эпос о погибшей империи, причем драма ее крушения и трансформации еще не завершена.

Автор прослеживает связь современности с ушедшей эпохой в своей трактовке, декларируемый разрыв с ней видится преждевременным. «Неоимперские» символы, созданные им, скорее художественная реализация упорных попыток реконструкции державы, опирающихся на опыт мировых империй. Оказывается, пластика соц-арта, древнеримский скульптурный портрет, наполеоновский ампир вполне могут сочетаться, сплавляясь в единое целое, если не в социальном, то в художественном пространстве. Симбиоз образов Велизария и маршала Жукова органичен, не вызывает недоумения. Цвета орденских планок, покрывающие античные фронтоны, соответствуют величию их предназначения. Два раздела выставки — «Безжалостный Хронос» и «опыты реставрации» могут включить в себя любое представленное на выставке произведение, все зависит от точки зрения и убеждений зрителя. Первый раздел — серия панно с изображением фотографий, созданны классиками 1920–1930-х годов, затягивается монотонными яркими геометрическими орнаментами, создающими эффект хронометра; монументальные орденские планки немы для зрителя — мы не знаем, какие награды и какие события соответствуют им. Время разрушает, но творческая память художника способна отчетливо реконструировать прошлое.

Несколько букв на заборе

Художник, скрывающийся под псевдонимом 0331с, представил в галерее «XL-projects» проект, принадлежащий, по его выражению «пост стрит-арту». За этим термином скрывается изящная попытка реставрации скульптуры малых форм: 133 фарфоровые статуэтки (13х13 см), каждая из которых — копия бетонных заборных блоков. Как и предполагает стилистика мелкой пластики, они расписаны и покрыты глазурью. Все тут кажется вполне традиционным, только проект — коллекция аутентичных вымышленных уличных надписей, граффити, воплощенных в малом масштабе. Тут можно вспомнить ранний советский фарфор с удачным переносом монументальных тем в малые формы. Но в отличие от него мы имеем дело не с пропагандой, а с документом, подвергнутым эстетической интерпретации. Городское пространство, перегородки, заборы, стены домов, немедленно и тотально заполняемые «прямыми высказываниями»: обрывки мыслей, эмоциональные надписи-жесты, таинственные граффити, при столь же явном контрдвижении — попытки уничтожить все это. Именно это автор 0331 переносит в миниатюрные копии. Художник зафиксировал необратимость процесса, перспективу превращения «уличной», как правило, протестной, эстетики в респектабельный мейнстрим. Взаимная конвертируемость текста и графики в любом ее виде — аксиома современного концептуального искусства. Но автор к тому же подключает еще и традиционную пластику. Игровой момент тоже присутствует: секции можно переставлять, создавая новые конфигурации смыслов. Очевидно, что художник «улицы» менее одинок, чем галерейный автор: зрителей (но не критиков) у него существенно больше.

Земля Испания

С 1 по 15 февраля агентство «Art Ru» совместно с Azarnova Gallery & Projects представили выставку «TIERRA DE PASION: внутренняя Испания Дмитрия Плотникова». Увлечение темами рождения, смерти, жертвоприношения, сакральности женского начала приводит отечественного художника на испанскую землю. Духовные предпочтения и темперамент автора созвучны культурному и природному ландшафту этой страны.

Колористически выразительные работы, близкие по интенсивности цвета фовизму, лаконичны и исполнены традиционно испанской композиционной строгости. Яркая аллегоричность испанского искусства, пластическая разработанность мифологической тематики привлекают Дмитрия Плотникова, хорошо осведомленного о культурных особенностях страны, знающего ее язык. Плотников не цитирует академические трактовки интересующих его сюжетов. Он воссоздает их из непосредственных наблюдений и впечатлений. На выставке представлены 20 работ, в каждой из которых художник разрабатывает определенную тему. Чаще всего это женские портреты (различные архетипы женского начала), натюрморты (символизирующие как земное изобилие, так и связь с вечным), драматические сцены (тореадор в схватке с быком). Язык Плотникова эмоционален, ярок, живописен. Он часто обращается к теме «матери-земли» и словно питается яркими и сочными ее плодами.

В поискаx традиции

В галерее А3 с 31 января по 10 февраля прошла выставка Александра Эльмара «Фрагменты евразийской живописи». В 1980–1990-е годы художник был связан с Южинским кружком, в общении с Сергеем кусковым, Евгением Головиным укрепилась его приверженность к искусству метафизическому, к поиску новых изобразительных средств для выражения сокровенного. Поиски традиционно-фундаментальной платформы для художественных экспериментов привели его к осознанию того, что культурный контекст, который он стремится озвучить, радикально отличается как от традиционного европейского искусства, так и от экспериментов русского авангарда. Потому проект оказался обращен не только в прошлое, но и в будущее. У художника сложился собственный монохромный стиль живописи, объемлющий разные жанры, неизменно повествующий о человеке в пространстве Евразии.

Тревожно загадочный мир предстает в его монументальных работах «тоннель», «взлом», «Длинная дорога». В них художника интересует переход человека от жизни к смерти и то, что происходит при пересечении этой границы, ряд абстрактных работ как бы иллюстрирует возможные трансформации в пограничной ситуации, они отличаются особой, декларативной конкретностью. Мрачноватые монументальные полотна, парадоксальным образом излучают свет. По словам Сергея Кускова – «у Эльмара нигде не встречается прямая цитата из рун, однако сама витальная сила, мистический пафос и иррегулярный геометризм линий, которым он испещряет бесконечные сериалы листов и холстов, сонмами знаковых структур, порождая некую евразийскую иероглифику, смешавшую абстрактное и фигуративное, антропоморфные и зооморфные мотивы — это все, несомненно, отсылает к эзотерике магического Севера, понимаемого не столь географически, сколь как духовный-метафизический полюс притяжения».

ДИ №2/2013