Выставки современного искусства в регионах заставляют рефлексировать над вопросами, казалось бы, давно решенными или по крайней мере снятыми. В столице даже при небольшой популярности художественных практик, и актуальных и традиционных (в абсолютных значениях количество посетителей всех мероприятий в художественной сфере не превышает нескольких процентов общего числа жителей), все же сформировался круг зрителей, для которых вопрос существования другого и странного искусства уже не стоит. Вяло тлеющее противоречие старого и нового поддерживается и одновременно тушится обилием событий. Зрителю нужно лишь выработать собственные критерии выбора, для экономии усилий переводя уже знакомое из категории «странное» в «самоочевидное». Смаковать нюансы хорошо известного проще, чем искать новое, распознавание которого — всегда сложное предприятие. К тому же большинство событий выстраивается в бесконечный фестивальный ряд, и потребление смыслов, предлагаемых художниками, становится мало отличимым от смакования гастрономических новинок, когда ощущения важнее знания способов приготовления.

Однако удивиться известному можно, если поместить его в новый контекст. Так, изъятые из привычной среды работы из коллекций ММОМА и МАММ, где они были лишь частью визуального ряда, хорошо знакомые, смотрелись в картинной галерее в Рыбных рядах, новой выставочной площадке Костромы, совершенно иначе. Это первая выставка актуального искусства в городе, потому особо ответственная для организаторов: быть первым всегда сложно, особенно в таком дискуссионном поле, как современные художественные практики. Но это и возможность наблюдать характер контактов нового зрителя с произведениями contemporary art.

Кураторы выставки «2.0» старались показать основные тенденции в отечественном искусстве последних двух десятилетий через работы двадцати художников. Довольно формальный подход оказался тем не менее продуктивным, позволил проиллюстрировать эти тенденции, возможно, не самыми значимыми, но характерными именно для своего времени произведениями. Хотелось бы выделить одну идею, которую так или иначе реализуют все художники: разоблачение банального с помощью современных технологий или традиционными средствами. Это дает возможность иной оптики: множественности интерпретаций работ. Как, казалось, тривиальная максима о сложности и неоднозначности видимого на самом деле по-прежнему актуальна. Кураторский выбор сбалансирован: в равной мере представлены традиционные и новые медиа, видеоработы и объекты, возможно и интерактивное взаимодействие, и созерцание. В названии зашифрована принципиальная важность взаимодействия с пользователями-зрителями: например, термин «веб 2.0 (Web 2.0)» — идеология развития систем в Интернете, основанная на принципе «чем больше пользователей задействовано в работе над проектом, тем лучше он развивается и более жизнеспособен». Так же и музей 2.0 предполагает полноправное включение зрителя как соучастника.

Выставку в Костроме открывала серия Игоря Мухина, это фотографии, будто сделанные без фотографа, про 1990-е, ставшие историей, но увиденные глазами участника событий. Закрученный в спираль айфон — работа Чернышева – Шульгина отсылает к башне Татлина, иронизирует над наращиванием мощностей и сложностью электронных устройств, давно уже превосходящих пользовательские задачи — как раз тот случай, когда сложность может быть избыточной.

«Мотоциклист» Сергея Шеховцова, в 2009 году выставленный в павильоне России на биеннале в Венеции, разоблачает все возможные смыслы понятия «монументальное». Поролоновый мотоциклист, пробивающий поролоновую же кирпичную стену, может быть настоящим символом современности. Победа, неотличимая от поражения в исключительно безопасной среде. Бессмысленные усилия демонстрирует и «Кинотеатр» Ростана Тавасиева, где зайчики из некогда популярной рекламы батареек «Энерджайзер» с покорностью рабов крутят педали, чтобы иметь возможность смотреть кино, в котором их же ипоказывают.

Интерактивная «Хозяйка» Дмитрия Булныгина истошно кричит, пока зритель мышкой не заставит ее вернуться к домашним делам. Отключение крика требует реакции, вырабатываемой в компьютерных играх. Зритель настолько включается в процесс организации чужого труда, что феминистский посыл считывает только после того, как убеждается в бессмысленности теперь уже собственных усилий.

Ник Дегтярев в работе «This page is in English. Would you like to translate it» изучает, как формируется машинный перевод с английского на русский. В современном автоматическом переводе заложен изящный алгоритм — использование наиболее часто встречающихся в Интернете слов или словосочетаний, что, по мнению Дегтярева, можно рассматривать как «своего рода не прекращающийся ни на минуту социологический опрос». Художник выбирал словосочетания на английском, которые могли быть сказаны как мужчиной, так и женщиной. При переводе на русский они звучат по-разному, в зависимости от общего смысла высказывания: «я мог бы быть богатым — я могу быть милой»; «я умный — я сексуальная» и т.д. Поскольку перевод отражает именно количество использований тех или иных словосочетаний, зритель(ница) может сам(а) сделать вывод о качестве социальных отношений, типичных для русскоязычного сегмента Сети.

Марина Алексеева создает кукольные домики, где в тщательно выполненных крошечных интерьерах разыгрываются фантазийные истории: персонажи разговаривают, пьют чай и вдруг превращаются в геометрические фигуры, текучие формы, трансформируясь, как во сне или кошмаре. Завораживающий танец видеоизображений не усыпляет, неожиданнось трансформаций держит сознание в напряжении, иллюзия помогает бодрствовать.

Серия «Русские вопросы» Владислава Мамышева-Монро была сделана для выставки в Государственном Русском музее (Санкт-Петербург). Смешение цитат, риторических вопросов, загадок из волшебных сказок («Я ль на свете всех милее?», «Хотят ли русские войны?», «Дозволь, сестрица, водицы напиться», «Что тебе надобно, старче?», «Еврейский вопрос?», «Куда смотрит милиция?» и т.д.) создает какофонию стереотипных высказываний, отражающих деятельность обыденного сознания. Представленные работы не становятся ответом, который, как правило, висит в воздухе. Это вопрошание ради правильного исполнения ритуала. Попьешь водицы из копытца — козленочком станешь. Все вопросы из тех, когда отвечать на них не требуется.

Георгий Пузенков представлен работой «Черный квадрат» в виде увеличенного до абсурда пикселя, абсолюта современности. Это знак компьютеризированной повседневности и в то же время диалога с историческим авангардом. Минимальная часть видимого двухмерного изображения, увеличенная и перенесенная на холст, символ абсолюта, всего и ничто, одновременно существующих в одной точке пространства. Противоречивая логическая конструкция исчезает в объекте созерцания. Многозначность «черного квадрата» позволяет выбрать любую близкую зрителю трактовку или медитировать над незаданным вопросом.

Вячеслав Мизин и Александр Шабуров сотворили свой «Черный квадрат» из ржаного хлеба. Он одновременно ироничен и трагичен, приземляя и овеществляя через символ бедности и лишений образ абсолюта, неделимой пустоты, тверди, земли. Не менее выразительны и многозначны в серии «Кухонный супрематизм» фигуры из колбасы, в последние десятилетия существования Советского Союза ставшей символом достатка. Так художники визуализируют диалектическое взаимодействие противоположностей: присутствия и отсутствия, богатства и бедности, предмета и его образа, иронизируя и делая видимыми клише, развивая заложенные в них смыслы.

Сергей Архипов предоставил для выставки реди-мейды своего отца, небольшие устройства для упрощения взаимодействия с материальным миром. Эти ироничные
и трагичные объекты, многие из которых будто вышли из рубрики «Маленькие хитрости», повествуют не только о быте и бытии; это история мысли, которая, стиснутая нуждой, обретает невероятную свободу.

Михаил Косолапов также подвергает вторичной переработке банальные предметы. В работе «Klein Blue Mound/ Курган синий Кляйна» (в 1960-м французский художник Ив Кляйн создал и запатентовал глубокий синий оттенок, названный его именем) переплавленные компьютерные мыши образовали полусферу: ее синий уравнивает бесконечное и ничтожно малое. Форму круга нарушают торчащие хвостики, казалось бы, обузданный и упорядоченный хаос превращается в черную дыру, в ничто. Мыши, разорвав связь с системным блоком, удрали от своего предназначения, теперь стремятся к центру, в пересечение осей координат, к забвению.

Внутренний диалог произведений, идей, художественных языков делает выставку «2.0» репрезентативным передвижным проектом, который может быть интересен и в других регионах. К выставке редакция ДИ выпустила своеобразный путеводитель по представленному искусству — газету с материалами о художниках, принимавших участие в проекте, интервью с директорами МАММ и ММОМА, обзорами наиболее значительных выставочных проектов двух музеев. Георгий Литичевский нарисовал комиксы к мини-словарю, помогающему зрителю разобраться в основных терминах современного искусства. 

ДИ №3/2014