Создание самого известного плана реконструкции «Новая Москва», разрабатывавшегося сначала под руководством А. Щусева, а позднее И. Жолтовского, среди прочих предпосылок обосновывалось переносом столицы из Петрограда в Москву и необходимостью преобразовать новую столицу с учетом ее возросшего статуса и функций. Хотя этот план был утвержден не в полном объеме, решение о реконструкции Советской площади, на которой находилось здание Моссовета, было реализовано одним из первых.

В 1920–1930-е годы в советской архитектуре на основе конкурсов, дискуссий и публичных выступлений рождались различные творческие концепции. Решения преобразования Москвы предлагали как советские, так и зарубежные архитекторы, в том числе Ле Корбьюзье. Сочувствующий трудностям нового государства, «он включается в дискуссию о социалистическом расселении, по просьбе отдела планировки Моссовета присылает развернутые предложения о путях рекострукции Москвы».

В 1925 году С. Шестаков подготовил план развития города «Большая Москва», в соответствии с которым предполагалось значительно увеличить его площадь, разделить ее на зоны – деловую, промышленную, садовую и лесную при сохранении сложившейся радиально-кольцевой планировки, что уже тогда могло создавать транспортные проблемы.

Альтернативу радиально-кольцевому устройству, угрожающему «объемно-пространственной структуре города» в 1929 году предложил Н. Ладовский в знаменитой схеме планировки развивающегося города «Парабола». Развитие и рост центра предполагались по оси «параболы», пролегающей вдоль нынешней Тверской улицы. Так, следуя этому вектору, Москва в какой-то момент могла достичь Ленинграда.

Ладовский отмечал, что рост города не может быть сведен к механическому увеличению территории, ширины проездов, этажности и т.п. По сей день актуальна его цитата, которую приводит в книге о Ладовском О. Хан-Магомедов: «Рост надо понимать как органический, на разных этапах своего развития представляющий различный не только количественно, но и качественно организм… Все проекты “Большой Москвы” исходили в основе своей из положения прироста населения и, как следствие, прироста территории. Но этот рост ими принимается без анализа отдельных составляющих и взаимодействующих сил, а лишь формально, как округление в общем анархично растущих органов города в геометрически оформленную территорию… Органическим же ростом города нужно назвать такой, который при росте целого обеспечивает рост отдельных его различно действующих частей – органов, объединенных в пространственно-временную экономическую систему».

Наконец в 1935 году был утвержден Генеральный план реконструкции Москвы, разработанный архитекторами В.Н. Семеновым и С.Е. Чернышевым, в котором за основу расчета роста столицы приняли численность примерно 5 миллионов человек и постановили постепенно расширить ее территорию до 60 тысяч га. Предполагалось организовать инфраструктуру, обслуживающую запланированный прирост населения (жилье, городской транспорт, водоснабжение и канализация, школы, больницы и т.д.), обеспечить город новыми магистралями, связывающими между собой его узловые пункты и районы, реализовать новые принципы заселения и застройки города, увеличивающие ее плотность.

Генплан 1935 года также предусматривал возведение центрального элемента городского ансамбля колоссальных размеров – Дворца Советов. Конкурс на его строительство на момент принятия генплана уже прошел, его выиграл Борис Иофан. Победа его проекта свидетельствовала о наступлении нового этапа в советской архитектуре, чем был сильно разочарован Ле Корбюзье, также участвовавший в конкурсе. К Дворцу Советов по плану сводились улицы, от него шел счет домов и прокладывались магистрали. Благодаря дворцу и городским доминантам – сталинским высоткам – Москва должна была не только расшириться, но и приобрести новую высоту, торжественность, монументальность и единство архитектурного ансамбля.

Из провинциального города Москва стремительно превращалась в столицу со всеми ее атрибутами: широкими проспектами, гранитными набережными, большими площадями и красивыми жилыми домами. О величавых проектах и их значимости вещала культурная пропаганда: публичные смотры, публикации, музыка и фильмы о строительстве новой Москвы. Самое интересное книжное издание, пожалуй, альбом А. Родченко и В. Степановой «Москва реконструируется. Альбом диаграмм, топосхем и фотографий по реконструкции города Москвы», в популярной форме знакомящий читателя со всеми важными аспектами реконструкций, он также представлен в экспозиции.

После войны архитекторам предъявили новые требования: строить быстрее и дешевле, поэтому с начала 1950-х стали проводиться конкурсы на здания из сборных деталей без декоративных излишеств, что и положило конец «сталинской эре» в архитектуре. Смена темпов и технологий проектирования имела значение и для комплектования Музея архитектуры: объем поступающих в МУАР графических материалов значительно сократился. Поэтому все, что происходило в 1960–1980-е, на выставке представлено кинохроникой.

Не только для музейной выставки, но и для рассказа о градостроительных тенденциях в архитектуре Москвы можно ограничиться первой половиной ХХ века: все ключевые проблемы развития столицы за это время уже обозначились и сформировались, а далее лишь усугублялись. Вероятно, теперь их предстоит решать самыми радикальными методами, и, как в фильме А. Медведкина о сталинской реконструкции города «Новая Москва» 1938 года, бороды не жалеть, а не то, как говорит бабушка главного героя фильма Алеши, изобретателя «живого» макета Москвы, «она вырастет еще страшнее».

ДИ №6/2012