ДИ. В чем задача комиссии Думы по СМИ?

Алексей Митрофанов. Главное — создавать новые законы и корректировать старые, если они не соответствуют реалиям сегодняшнего дня.

ДИ. Действующий закон не делает больших различий между СМИ развлекательными, рекламирующими товары, и СМИ по культуре. Будут ли эти особенности уточняться в законе или к ним закон принципиально не чувствителен?

Алексей Митрофанов. Действующий закон был принят в начале девяностых, он не учитывает новые экономические реалии, поэтому в него будут вноситься поправки. Сегодня есть уже новая версия базового закона о СМИ, подготовленная М.А. Федотовым и Ю.М. Батуриным, он хорошо воспринят профессиональным сообществом, но, хотя закон был представлен еще президенту Дмитрию Медведеву, он пока не внесен в Думу, и говорить о нем рано. Изменения закона необходимы, но кроме законов есть другие инструменты государственного регулирования СМИ, например, бюджет или целевые программы по культуре.

ДИ. Вы сами откуда предпочитаете получать информацию — из СМИ на бумажных носителях или Интернета?

Алексей Митрофанов. По качеству информации, которая мне нужна, интернет-издания не могут пока конкурировать с изданиями такого калибра, как «Ведомости» или «Коммерсант». Отбор событий, который делает «Коммерсант», меня полностью устраивает. Когда времени нет, а нужна информация, бумажные СМИ эту роль выполняют пока лучше, чем Интернет.

ДИ. Если говорить о будущем периодических изданий, вы считаете, что всем рано или поздно придется уходить в Интернет?

Алексей Митрофанов. Нет, я так не думаю. Высокохудожественные издания, как и книги, которые нужно держать в руках, останутся на бумаге, как остались неизменными традиционные опера, балет и другие виды искусств. Вот у информационных изданий будут проблемы, если кроме новостного контента они ничего не предлагают.

ДИ. Издания по искусству — продукт дизайнерский. Не считаете ли вы, что издания по культуре должны занимать особое место среди СМИ? Сегодня журналы по искусству в таком же положении, что и вся остальная культура, это особенно касается так называемых независимых изданий. В реальности это означает, что они делаются на ведомственные или частные деньги, часто нерегулярные, почти всегда недостаточные для редакций даже для сбора информации о художественных событиях в стране. Поэтому речь идет о том, что художественные журналы, как и другие культурные институции, нуждаются в поддержке. Например, «толстым» литературным журналам государство какое-то время ее оказывало. Могут ли издания по искусству в нынешней ситуации рассчитывать на такую помощь?

Алексей Митрофанов. Могут, на это есть средства в федеральном бюджете, и объем средств, о котором идет речь, вполне реальный. Но сообщество должно этим заниматься, заявлять о своих проблемах, потому что нет универсального регулятора, который предусматривает и выстраивает систему под запросы, возникающие в практике. Это живой процесс. Если сообщество заботится о своих профессиональных интересах и активно действует, то может рассчитывать на государственную поддержку. Надеяться на то, что государство будет само вам что-то предлагать, конечно, не стоит. Например, когда власть озвучивает некую тему, высказывает какое-то предложение, связанное с бюджетом, представители Татарстана реагируют очень оперативно и в короткий срок готовят программу, предлагают для реализации. А вот представители Центральной России ведут себя по-другому, они не проявляют инициативы, их приходится все время как-то активизировать.

ДИ. Мировой опыт финансирования периодических художественных изданий оставим в стороне, но у нас есть советский опыт государственной поддержки журналов по искусству, притом не за счет финансовых вливаний. На протяжении пятидесяти лет журнал ДИ был самоокупаемым, потому что существовали льготы на аренду помещения. Кроме того, журналы по искусству входили в список изданий, рекомендованных для библиотек страны, и журнал выписывали почти все библиотеки, и эти подписчики содержали журнал. В дальних городах мне доводилось спрашивать, пользуется ли он спросом, и библиотекари говорили, что после сотого читателя журнал приходится убирать из читального зала в хранение, поскольку он затерт до дыр. Сто человек прочитывали один журнал по искусству — это и было пропагандой отечественной культуры. Сейчас такого списка рекомендованной литературы не существует, библиотеки закупают непонятно что и потом жалуются, что к ним народ не идет. Когда мы говорим о поддержке журналов по искусству, то имеем в виду даже не только деньги, нужна помощь в распространении журналов по стране и за рубежом. Раньше существовал обменный фонд с зарубежными библиотеками. А сейчас информировать о событиях в нашей культуре не только за рубежом, но даже в регионах нашей страны сложно. Многим музеям и библиотекам мы дарим журналы, но это не выход.

Алексей Митрофанов. Думаю, что в новой ситуации нужно создавать и новые механизмы решения проблем, о которых вы говорите. И такие решения тоже должно инициировать профессиональное сообщество, государство не может за вас решать, что вам нужно.

ДИ. Новые поправки, которые начали действовать с первого сентября — возрастная планка для изданий. Это на самом деле проблема более широкая — не только изданий по культуре, но и музеев, театров. С какого возраста ребенок может проходить в Пушкинском музее мимо Давида? С какого возраста мы можем предлагать читать «Диалог искусств» — журнал по актуальному искусству?

Алексей Митрофанов. Это же ваше решение, какую цифру ставить на своем журнале, ее могут оспорить, но пока таких случаев не было.

ДИ. Но тут начинается внутренняя цензура. В Санкт-Петербурге театр сам отменил спектакль — постановку «Лолиты», галерея отказалась принять выставку современного искусства «Icons», причем ее экспозицию составляли блистательные работы Дмитрия Врубеля и Виктории Тимофеевой, Дмитрия Гутова, Гора Чахала, Константина Худякова и многих других, прошедшие через Московский музей современного искусства, побывавшие на выставках за рубежом.

Алексей Митрофанов. Чаще всего это не просто «перегибы на местах», а способ политической борьбы. То есть кто-то решил отменить постановку, но в этом не виноват закон, ведь «Лолиту» закрывают, ссылаясь на казаков. Откуда в Питере казаки? Это просто какая-то местная ситуация, в законе нет списка запрещенной литературы или других произведений. Думаю, и у ваших изданий не возникает проблемы с определением, какие возрастные метки ставить на своих журналах. А вот у радио проблемы действительно появились. Когда голос вещает, что новый фильм про Джеймса Бонда по своим техническим, сюжетным и художественным качествам заслуживает внимания, а потом сообщает, что дети до шестнадцати не допускаются, это убивает рекламу. Когда все проговаривается одним и тем же голосом в одном и том же блоке информации, то это бредовая ситуация. Ситуацию радийщиков закон не учел, об их специфике просто не подумали. Но принять поправки к закону о возрастном цензе было необходимо, он продиктован желанием очистить пространство, это борьба за информационную экологию. Данный закон нужен был потому, что возник перегиб в сторону вседозволенности. Требовалось сбалансировать этот процесс. Сейчас вносится закон об использовании ненормативной лексики в СМИ, что давно пора уже сделать. Но это же не жестко регламентирует практику.

ДИ. В связи с новыми поправками в закон о СМИ вам уже приходилось рассматривать какие-то конфликтные дела?

Алексей Митрофанов. Их не так уж много для такой большой страны, вполне рабочая ситуация. И законы последнего времени, которые все почему-то ругали и которых боялись, ни к каким особым конфликтам не привели. До сих пор жестких решений не было. В нашей большой стране примеров сурового применения закона о СМИ нет, хотя региональные эксцессы случались, возникали сложные ситуации, например, с программой «Совершенно секретно». Со всеми такими случаями нужно разбираться.

ДИ. Есть еще одна ситуация, которая касается СМИ по культуре: авторские права. Государственные музеи предоставляют журналам изобразительный материал только за немалые деньги. Речь идет не только о публикациях работ современных художников, но и о классике. По сути, это фактический запрет на пропаганду нашего же искусства, хранимого в наших же музеях.

Алексей Митрофанов. Считаю, что искусство, созданное до девяносто первого года, которое делалось на государственные деньги, как, например, кино, или закупалось для музеев, является общественным достоянием, и попытка это продавать незаконна. Например, разве можно продавать материалы из фильмотеки киностудии имени Горького. Все, что находится в государственных музеях, должно быть в обороте, должно быть бесплатно, при условии, что музей получает бюджетные деньги. Авторские права есть у живых авторов или их родственников. Но чем может торговать музей? В отношении произведений искусства в государственных музеях я за интеллектуальный коммунизм.

ДИ. Что вы думаете о роли искусства в современном обществе?

Алексей Митрофанов. Сейчас особенно интересное время, возникает новая реальность, которая забирает у человека все больше жизненных сил, мы живем на некоем разломе, и искусство отражает этот процесс. Это время, когда люди искусства с прорывными идеями выходят на первый план. В какие-то времена героями в обществе были воины, спортсмены, позже просветители, потом наступило время инженеров, строителей ракет, а сейчас в центре внимания оказываются люди, которые умеют создавать новую форму. Форма, подача, цвет, графика, дизайн, визуальная среда будут иметь все большее значение для людей, которые сутками сидят за компьютерами. Люди с идеями будут все более востребованы обществом и всем интересны.

ДИ №6/2012