ДИ. Как бы вы определили специфику кураторской практики? Действительно ли возникают специфические контексты и система ценностей, помогающая определять идеологию создания выставки и кураторскую идеологию? Иными словами, временную атмосферу неконцептуализированных возможностей, формирующую некий вид приемлемой реальности выставки. При этом куратор создает новый контекст, тем самым так или иначе меняя изначальный смысл работ. Таким образом, кураторская выставка — определенное идеологическое поле, способное влиять на общественное мнение. То есть можно ли поставить знак равенства между идеологией выставки и идеологическими воззрениями куратора? И кто тогда в этом уравнении художник?

Катрин Беккер. Курирование требует постоянного самосовершенствования, разных изысканий, особенно для того, чтобы вызвать интерес к работам молодых художников, еще не получивших одобрения у критиков, специалистов, публики. Важное значение имеет максимальное приближение зрителя к процессу создания произведения искусства. Существует мнение, что куратор — эдакий паразит на теле художника. Но слово «куратор» происходит от латинского curare — заботиться. Поэтому мне кажется, что художники нуждаются прежде всего в поддержке реализации их идей. Идеология выставки — вовсе не ряд посланий, которые куратор пропагандирует во вступительной статье каталога. Различие между идеологией выставки и кураторской идеологией проявляется в различиях между преднамеренным и непреднамеренным, допустимым и недопустимым в отношении к публике. Идеология выставки формирует общественное мнение.

ДИ. Что такое политика экспонирования или политика репрезентации?

Катрин Беккер. Разумеется, кураторская практика предполагает креативность мышления. В отношении персональной выставки у куратора всегда есть идея — каким образом полнее раскрыть индивидуальность художника или же акцентировать те или иные нюансы, тем самым предложив новый взгляд на его творчество. У групповых выставок иная задача, кураторы создают некий нарратив, рассказ, историю, разрабатывая подходящие механизмы, выстраивая иерархии. Приятно держать нити в своих руках, но важно, чтобы рассказ выглядел убедительным. Меня часто спрашивают, какая у меня самая любимая работа. Это неправомерный вопрос, потому что на выставке важны все работы, у каждой своя функция. Это часть креативной работы куратора. Но всегда следует помнить о зрителе. При подготовке выставки нужно не только ориентироваться на художников и произведения, но и выстраивать экспозицию как целостный организм, часть арт-системы. Поэтому на Третьей биеннале молодого искусства в Москве есть основной и стратегический проекты.

ДИ. Вы специально готовились к курированию Московской биеннале? Работая над основным проектом, вы учитывали опыт предыдущих московских молодежных биеннале?

Катрин Беккер. Когда я решила стать куратором этой молодежной биеннале в Москве, я проанализировала предыдущие, которые не видела, но использовала каталог и документацию. Поскольку биеннале проводится в третий раз, она должна была «повзрослеть».

ДИ. Кто сегодня имеет право идентифицировать себя с кураторами и может профессионально заниматься кураторской практикой? Существует ли разграничение между полномочиями критиков и кураторов?

Катрин Беккер. Я знаю, что поколение молодых искусствоведов работает и как критики, и как кураторы. Мне кажется, это совсем разные вещи. Кроме того, следует учитывать этические моменты. Я тоже пишу тексты о художниках, например для Берлинской биеннале. Когда участвуешь в проекте другого куратора, уже возникает некий конфликт. Конечно, иногда критик может думать как куратор. Но я стараюсь не писать рецензии. Для меня самое интересное — тесная работа с художниками.

ДИ. Действительно ли в наши дни кураторы и художники со всего мира применяют те же формы, инструментарий, используя их в разных культурных и политических контекстах? Сегодня художники и кураторы из разных стран предпочитают практически одинаковый формальный язык, что делает пространство современного искусства гомогенным. В конце концов становится не так и важно, откуда художник — родовые черты его творчества стираются. И как быть с феноменом восточноевропейского искусства? С художниками, которые остаются верны реалистической манере изображения? Или их нельзя маркировать как современных художников?

Катрин Беккер. С одной стороны, существует общепринятый художественный язык. Речь идет не только о видах, жанрах искусства — инсталляция, видеоарт и так далее. То есть следует иметь в виду определенную стилистику. А с другой стороны, презентация, интерпретация и подобные произведения зависят от контекста и контекстуализации. Можно, например, представить, что молодой художник пишет картины в реалистической манере девятнадцатого века. Такие творения могут войти в контекст современного искусства только при условии концептуализации, почему он работает именно в такой манере.

ДИ. Какими качествами должен обладать куратор: любопытство, знания, вызов?

Катрин Беккер. Куратору не помешают креативное мышление и умение применять его в своей работе, но также умение выстраивать стратегическую политику, чтобы добиться успеха. И конечно, ему необходимы способности для координирования деятельности институций, участвующих в выставке.

ДИ. Иногда говорят, что обаяние, эрудиция куратора может оказать большее воздействие, чем его произведения. Существуют ли суперкураторы с абсолютной властью?

Катрин Беккер. Существуют уже давно. Важное значение имеют властные полномочия куратора в экономической сфере. Ведь он обеспечивает художника средствами и способами для реинтеграции в мейнстрим в искусстве. Суперкуратор — новый важный феномен арт-системы. Сегодня для него особенно актуальна работа со зрителем.

ДИ. Часто ли ваши оценки того или иного художника совпадают с мнением коллег?

Катрин Беккер. В кураторской практике всегда есть элемент субъективности. И это хорошо. И в естественных науках важен субъективный момент. Главную роль играет то, с кем ты общаешься и кто из коллег разделяет твои идеи. Возможно, для меня большее значение имеет не общение с коллегами, а контакт с художниками и зрителями.

ДИ. Вы были куратором любопытной выставки «Извините, вы — знаменитость?», пародирующей власть куратора в современном мире. Среди участников находились и российские художники: Юрий Альберт, Айдан Салахова, Анатолий Журавлев… Расскажите об этой выставке.

Катрин Беккер. Я делала ее не в институционализированном пространстве, а в галерее и показала только свои изображения. Это был ироничный комментарий к идее суперкуратора. Художники сделали мои портреты каждый в своей манере. Это была выставка-эксперимент.

ДИ. А вы не считаете, что иногда злоупотребляете своей властью куратора в отношениях с художниками?

Катрин Беккер. Это зависит от разных факторов. Иногда у художника есть свои претензии, надо смотреть его работы, давать советы, иногда что-то утрировать, даже провоцировать его.

ДИ. А если у художника нет интересной идеи или он не знает, как воплотить свой замысел? Как куратор вы можете ему что-нибудь подсказать?

Катрин Беккер. Как раз это — идеальный случай работы художника и куратора.

ДИ. Как осуществлялся отбор произведений для основного проекта?

Катрин Беккер. Моя задача и цель организаторов — поднимать уровень би-еннале молодых художников. И с самого начала возникла идея проведения биеннале в одном месте — в ЦДХ. Другая моя задача — показывать не как можно больше художников с масштабными работами, а сконцентрироваться на наиболее значительных вещах. Для отбора мы использовали заявки художников, их было очень много. Кроме того, я пригласила своих знакомых художников с определенными работами. Они также участвовали в конкурсе. Я это сделала, чтобы поднять уровень биеннале и получить качественные работы.

ДИ. Какими критериями вы руководствовались при отборе произведений?

Катрин Беккер. Качество, интеллектуальный уровень. Имело значение ощущение художником сегодняшней реальности — сконструированной, фрагментарной. Важен критерий, связанный с темой, под которую отбирали работы.

ДИ. Что, по-вашему, является принципиально новым в основном проекте по сравнению с предыдущими московскими биеннале молодого искусства? Как молодые российские художники интегрировались в международный контекст? Кого из них вы считаете наиболее перспективным, талантливым?

Катрин Беккер. Мы пытались реализовать образовательную программу. Для других стран в этом нет ничего нового. Но для Московской биеннале молодого искусства это имело значение.

ДИ. Что объединяет таких разных художников, как Эсан Уль Хан, Aids 3D, Гэрет Барнетт, Ева Котаткова, Хофер Дакер, Аслан Гайсумов?

Катрин Беккер. Специфическое ощущение реальности. Aids 3D берут объекты, Эсан Уль Хан — мешки, Гайсумов — книги. Но то, что они делают, это все-таки не игра, а рефлексия над реальностью. А видеоанимация всегда строится на реальных образах.

ДИ. Несколько лет назад зарубежные критики писали, что видео как средство исчерпало себя, устарело и т.п. Что вы об этом думаете? Говорят, вы сделали чрезвычайно жесткий отбор произведений видеохудожников. Вы пользовались какими-то особыми критериями?

Катрин Беккер. Говорили о смерти живописи. Но в истории искусства все развивается согласно циклу, постоянно что-то рождается, умирает, снова возрождается. Поэтому я думаю, что до сих пор видео является очень важным средством в современном искусстве.

ДИ. Это правда, что некоторые отвергнутые вами художники были приняты в стратегический проект Елены Селиной?

Катрин Беккер. Я не считаю, что художники стратегического проекта второстепенные. У меня свой рассказ, своя идея, как обращаться с таким материалом. В ЦДХ лучшие помещения для реализации моего проекта. Но на выставках стратегического проекта я видела много любопытных работ. Однако там была иная конструкция, которая в моем проекте оказалась бы менее интересной.

ДИ. И все же какой он, современный молодой художник? Что его больше всего интересует? Что это за категория такая «молодой художник»?

Катрин Беккер. Очень сомнительная эта категория «молодые художники». Как определить возрастные рамки? Я выросла вместе с поколением художников «Медицинской герменевтики», Анатолием Журавлевым, Тимуром Новиковым, некрореалистами. Мне кажется, что в те годы за рубежом был очень большой интерес к русскому искусству семидесятых-восьмидесятых годов. Сегодня такого интереса нет. Возможно, это объясняется политическими причинами. Сложно найти талантливых молодых художников, у них мало возможностей выставляться, нет перспектив для роста, им трудно добиться самоопределения, «засветиться» на рынке. Им нужно помогать. Поэтому биеннале молодого искусства имеет столь важное значение.

ДИ. Не исчерпал ли себя формат биеннале в современной ситуации в сфере искусства?

Катрин Беккер. Безусловно, существует мнение, что формат биеннале себя исчерпал. Сегодня повсюду, в любом уголке мира обязательно должна проходить биеннале: в Европе, Азии, Африке, США. Но у каждой из них есть своя специфика. Например, Берлинская биеннале сильно отличается от других, здесь важен акционизм. С форматом биеннале надо работать. С моей точки зрения, биеннале, с одной стороны, является видом элитарной государственной репрезентации произведений, но с другой — она дает некий ориентир: произведения художников со всего мира видишь в одном месте.

Фото ДИ / Константин Чубанов

ДИ №5/2012