Нынешняя Московская биеннале изобилует различными экспериментами. За четыре сезона она утвердила свой статус, а ее учредители, зрители и художники ищут новые границы и возможности презентации искусства. Большая часть экспозиции «Медиаудара» отдана под работы, ставшие документацией перфомансов и акций, направленных на анализ и критику социальных проблем, которых часто избегают массмедиа. Представлены художники, стремящиеся к прямому действию в духе молодежных выступлений 1970-х годов. Особенность этого искусства в том, что художественная рефлексия отходит на второй план, появляется стремление к активному воздействию на социум и обратной связи с ним. Теоретическая база направления находится в стадии постоянной разработки, остро реагируя на движение общественной жизни. Не совсем очевидны и критерии, которые можно применить к оценке творчества художников — общественный резонанс, художественные качества, скандальность, эффективность воздействия и другие параметры, выходящие за рамки привычной эстетики. Политизированный художественный акционизм, возникший во многом благодаря информационной революции, а не в результате отвлеченных эстетических поисков, становится частью мировой культуры, проникает во все сферы жизни. Ни художественная критика, ни власть пока не готовы к серьезной оценке данного явления. Тем интереснее наблюдать за поведением художника на свободной территории, практически лишенной традиционных политических и эстетических ограничений.

Выставке сопутствовала программа лекций, перформансов, дискуссий. Фестиваль стал эффективной попыткой вывести подобное искусство из маргинальной области, указать на существование жизнеспособного активного международного движения. Это одна из редких выставок, когда зритель мог познакомиться не с объективными суждениями художника о мире, а прочувствовать и узнать о реально существующих проблемах. Своего рода «звездами» выставки можно назвать американскую группу «The Yes Men». Акции, которые им удалось осуществить в борьбе со злоупотреблениями большого бизнеса и политики, известны во всем мире и имели весьма конкретные результаты. Эти художники самым отчаянным образом нарушают правила игры, принятые в сервильной журналистике, но пародийное использование ее методов оказывается очень эффективным. Чего стоит издание и распространение огромного тиража фальшивого номера «New York Times», заголовки которого гласили: «Закончена война в Ираке», «Резко увеличена средняя заработная плата». Они устраивают пресс-конференции под видом представителей крупнейших транснациональных компаний и представителей государственных ведомств и, владея вниманием респектабельной аудитории, рассказывают о невероятных проектах: открывают серьезные дискуссии по поводу того, как экономично будет изготавливать топливо из трупов людей, или предлагают оснастить армию защитными костюмами в форме нелепого поролонового шара.

Отечественные художники пока работают в меньших масштабах, но уже рождаются занятные и содержательные проекты: картонный краб — путешественник группировки ЗИП повеселил многих на своем маршруте. Другая грань подобного искусства — деятельность художницы Виктории Ломаско. Она проводит уроки рисования для заключенных Можайской детской колонии. На выставке можно увидеть ее зарисовки повседневной жизни тюрьмы и работы воспитанников. Выставка в широком диапазоне рассказывает о социальных и художественных возможностях этого, не привычного нашему зрителю искусства. С одной стороны, зафиксированы первые, не слишком уверенные шаги, а с другой — появляется основа для дальнейшего роста и дискуссии. В данной ситуации интересна точка зрения человека, занятого активной социальной деятельностью.

Алексей Гаскаров, активист левого (антифашистского) движения, один из «химкинских заложников», три месяца провел в СИЗО, был оправдан в двух судах. Присутствовал при инциденте у администрации города Химки как корреспондент института «Коллективные действия». Акции с требованием его освобождения прошли в Сиэтле, Нью-Йорке, Берлине, Копенгагене, Лондоне и других городах. Образование — Финансовая академия при Правительстве РФ, в настоящее время консультант по финансам в московской фирме.

ДИ. Первый ожидаемый вопрос: может ли искусство влиять на политическую ситуацию?

Алексей Гаскаров. Безусловно. Одна из проблем современного активизма, особенно в россии, это весьма скудный инструментарий форм и методов политического действия. Я думаю, что большинство людей понимают, в какой стране мы живем и какие существуют здесь проблемы, но никто не верит, что можно добиться перемен скучными митингами и демонстрациями. В этой ситуации яркие акции молодых художников часто привлекают больше внимания, чем традиционные массовые мероприятия, влияние которых власть давно научилась нивелировать. Правда, пока так называемое активистское искусство находится в весьма зачаточном состоянии, да и формы, выбираемые ими, часто сильно отстают от содержания.

ДИ. Почему именно сейчас один из наиболее статусных проектов — биеннале представляет откровенно «левую» выставку, да еще и в нескольких шагах от основной рафинированной экспозиции? Пришло время? Что-то поменялось в социокультурной ситуации?

Алексей Гаскаров. Думаю, есть несколько причин. Во-первых, любая революция всегда очень хорошо продается, и если в обществе сильны протестные настроения, то не удивительно, что на коммерческих выставках появляются подобные пространства. Во-вторых, я бы не сказал, что объекты «Медиаудара» реально бросают какой-то вызов существующей системе, то есть выставка тоже получилась довольно беззубой. Ну и конечно, я не исключаю, что кураторы биеннале могут иметь свою гражданскую позицию, позволяющую поддерживать подобные проекты. А для самих художников это открывает возможности выхода к более широкой аудитории.

ДИ. Есть ли ощущение присутствия на выставке политической составляющей или это художественное явление, социальный китч? Насколько актуализированы политические тенденции? Не кажется ли тебе, что в данной ситуации это свободная площадка, которая может стать пространством для профанации, или же в заданных рамках затронуты серьезные проблемы?

Алексей Гаскаров. По-настоящему интересных работ было мало. То есть тех, где явный политический подтекст сопряжен с удачной формой творческой реализации. Мне, например, очень понравилась работа Паши 183, который наклеил огромные стикеры в виде омоновцев на двери в метро, тем самым давая возможность любому человеку почувствовать себя в роли бунтаря. Некоторые работы больше походили на политические плакаты, где доля искусства мало очевидна. Грубо говоря, люди, которые постоянно участвуют в каких-то политических действиях, приносили свои артефакты, выдавая это за новое активистское искусство. В то же время это нормально, потому что тем самым стирается грань между искусством и активизмом. Через самокритику происходит взаимоактуализация этих двух институтов.

ДИ. Элемент игры присутствует в любом виде деятельности человека. Видишь ли ты возможность эффективно использовать ее в социальной деятельности?

Алексей Гаскаров. Есть очень яркий негативный пример этого явления, который дает очевидный ответ на данный вопрос. Года два назад в среде русских фашистов был запущен проект «Русская игра», где командам молодых скинхедов предлагалось проходить разные уровни заданий по нанесению ущерба людям с другим цветом кожи. Например, на первом уровне нужно было нарисовать провокационное граффити или расклеить листовки, на втором — разбить окно или что-нибудь поджечь, и так далее, вплоть до убийств. В общем, эта схема, к сожалению, реально работала, и число нападений на иностранцев стало увеличиваться в разы.

ДИ. В революции девятьсот семнадцатого года передовые художники сделали многое для пропаганды ее идей, наглядная агитация находилась на высоком уровне, искусство было действенным способом влияния на массы. Ты как человек, работающий в широкой социальной среде, какие возможности видишь во взаимодействии искусства и активного действия?

Алексей Гаскаров. В первую очередь это поиск форм выражения социального протеста, чтобы вовлечь в эту деятельность людей, которых тошнит от традиционной политики. Другая тема — актуализация проблем, не столь очевидных. Например, в этом плане больших успехов добилось зоозащитное движение, активно использующее разные перформансы и инсталляции в борьбе с меховой индустрией и жестокими развлечениями. Здесь уместно вспомнить перформанс Олега Кулика «Пятачок раздает подарки», когда на глазах у публики была убита свинья, заведомо предназначенная для убоя, а ее внутренности раздали зрителям. Как кажется, это действо гораздо больше повлияло на людей, чем тысячи текстов о вреде мяса.

ДИ. Что конструктивнее для художника — переход к эстетическому, сглаживание противоречий, напряженности или, наоборот, их обострение?

Алексей Гаскаров. Вряд ли здесь может быть какая-то универсальная установка. В период кризиса и застоя, тормозящего общественное развитие, наверное, актуально обострять противоречия; в период роста или зарождения нового, когда необходима консолидация, конструктивна вторая опция. Но не уверен, что она применима к миру свободных художников.

ДИ. Расскажи, как ты оцениваешь деятельность негласных «хедлайнеров» фестиваля — отечественной группы «Война» и американской «The Yes Men»?

Алексей Гаскаров. Безусловно, «Война» расшевелила политическое болото, но ряд их акций (например, курица в супермаркете и другие подобные) сильно нивелировали политический посыл. То есть про них всегда можно сказать: «а, это те фрики, что устроили оргию в зоологическом музее». Они явно себя отрезали от доброжелательного восприятия широкими массами, а ведь именно их поведение и мнение художники хотели бы поменять. «The Yes Men» — определенно молодцы. Достаточно послушать интервью с председателем правления BP после аварии в Мексиканском заливе, и понять насколько актуально то, о чем они говорят. Сейчас в сети есть в доступе их фильм «согласные на все меняют мир» с русским переводом. Всем советую.

ДИ. Как человек хорошо знакомый с европейской практикой, искусством, касающимся общественных проблем, как ты обозначишь перспективы развития социально-политического искусства в нашей стране?

Алексей Гаскаров. Понятно, что в Европе эти движения развиты в несопоставимо большем масштабе, чем в России. Демонстрации в миллион человек против социальных реформ — там повседневная реальность. Поэтому многие молодые люди, чтобы выделиться из общей массы, и прибегают к эпатажным ярким акциям, гораздо чаще, чем у нас. То есть я думаю, что у нас эта тема будет формироваться параллельно с общим развитием общественного пространства. При этом разные русскоговорящие художники, нацеленные на политический активизм, на западе известны больше, нежели на родине. Например, Александр Бренер, нарисовавший знак доллара на квадрате Малевича на выставке в Голландии.

ДИ №1/2012