Архитектурные биеннале по традиции тематические, Колхас свою назвал «Основы» («Fundamentals»), но при этом предпочел экспериментировать: перенес дату открытия, превратил фестиваль в долговременную городскую программу; отказался от кураторской выставки обычно экспониру-емой в Арсенале, здесь представил свое исследование элементов зданий в главном павильоне Джардини; а еще строго ограничил тему экспозиций национальных павильонов временными рамками последних ста лет. «Мы хотим, чтобы выставки стран-участниц были погружены в единую тему — “Впитывая современность: 1914–2014” («Absorbing modernity: 1914–2014»), чтобы каждая показала свою версию процесса истирания национального в пользу универсального модернистского языка и единого ассортимента типологий», — написал он в кураторском манифесте. Таким образом, Колхас передал привет первой архитектурной биеннале, проходившей в Венеции в 1980 году и ставшей программной в продвижении постмодернизма. Тогдашний куратор итальянец Паоло Портогези назвал выставку «Присутствие прошлого» («Presence of the past»): участников пригласили создать в Арсенале своеобразную симуляцию улицы с фасадами, насыщенными классическими элементами. ОМА в ней тоже участвовало, но правило историчности все же нарушило. Теперь спустя 34 года благодаря Колхасу Джардини заполнен модернизмом, а тот пост-, хотя и находится в заданном временном проме-жутке, фигурирует лишь как ремарка в истории «предшественника». Истории, которая началась в год Первой мировой войной, когда француз Шарль-Эдуар Жаннере-Гри, великий Ле Корбюзье, придумал Домино из крупноразмерных сборных элементов. История эта, судя по выставке, продолжается, несмотря на коллизию с неприятием эстетики архитектурного модернизма условным обывательским большинством. Потому выставка местами похожа на психотерапевтический сеанс, цель которого — признание ошибок или избавление от комплекса неполноценности. Вот и название экспозиции русского павильона «Fair enough» намекает на это, играя со словами «ярмарка» и «справедливость». У русского павильона коллективный куратор, институт «Стрелка», с коим взаимодействует Колхас. Выбор объясняется просто: комиссар павильона Григорий Ревзин, которого сменили за полтора месяца до открытия павильона, счел, что в России Колхаса лучше поймут те, кто с ним уже работал. В итоге была придумана концепция представления 20 архитектурных идей, возникших в России за прошедший век, в виде компаний — участников своеобразного экспо. «Fair enough» — художественно-историографический перформанс, разбитый на две несопоставимые части. Первые четыре дня в нем участвовали архитекторы, искусствоведы, журналисты и другие профессионалы, знакомые с темами экспозиции. Их поместили в декорации промышленной выставки и назначили менеджерами по продажам. Оставшиеся полгода перформанс продолжается без актеров, поощряя посетителей к работе воображения и чтению. Набор предлагаемых тем весьма разнообразен: великие, одиозные, всемирно известные и полузабытые, выдуманные и имеющие действующие прототипы, но во всех организаторы сумели обнаружить актуальность сегодняшнего дня: социальную значимость, эффективность решения, экономичность. Так, после получения на входе бейджа экспо посетителей встречает минималистичный белый стенд «Shchusev Architects». Эту компанию, по некоторой информации, основанную автором здания русского павильона, построенным в том же 1914 году, отличает специфическое отношение к профессии и заказчику, позволившее ей создавать шедевры при всех изменениях идеологической конъюнктуры. О гигантских круглых банях Никольского рассказывал молодой петербургский журналист Константин Бударин. В павильонной экспозиции они интерпретированы как отличный способ приобщения мигрантов к санитарным нормам городской культуры, а также пример эффективной экологичной постройки. Внук супрематиста Лазаря Хидекеля, архитектор из США, представлял технологию рамаблока, разработанную его известным предком во время войны — быстрое возведение стен для эвакуированных заводов. Теперь она может пригодиться для строительства жилья после различного рода катаклизмов. Темы других проектов отечественного павильона — образование Вхутемаса как способ борьбы с виртуализацией профессии интерпретировала преподаватель Анна Бокова; об идеях Эль Лисицкого на службе современного выставочного дизайна рассказал финский исследователь русского конструктивизма Маркус Ляхтеенмяки; дачу как уютный загородный склад интерпретировал бывший студент «Стрелки» Антон Иванов, он посвятил феномену русской дачи свою выпускную работу. Апофеозом всего этого стали две компании «Российский совет ретроактивного развития» и «Финансовые решения». Первая предлагала восстанавливать все утраченное наследие ради сохранения памяти истории на физическом уровне, вторая — сносить памятники и строить их улучшенными. В качестве иллюстрации второй идеи на стене единственного бокса с кофемашиной красовалась фотография нового московского Военторга, а на столе возвышался макет остекленной башни Шухова на развитом стилобате. Такая ролевая игра, построенная на сочетании продуманной актуализации каждой идеи с хорошими познаниями темы актерами, обеспечивала степень правдоподобности, когда даже предупрежденный посетитель на какие-то секунды верил в реальность намерений авторов. При всем игровом характере истории, придуманные Дарьей Парамоновой, Антоном Кальгаевым и Бренданом Макгетриком из «Стрелки», сложились в непривычно честный проект. Вот в предыдущий раз в русском павильоне показывали «Сколково». Это было очень красиво, но выглядело как ярмарка тщеславия. То же и с сессией 2008 года. Тогдашняя «Игра в шахматы» демонстрировала самые громкие проекты российских и иностранных звезд архитектуры, выполненные для России и как бы противостоящие друг другу. Показывали в Венеции и новую русскую утопию — проекты по превращению Вышнего Волочка в гламурно-хипстерский рай с креативным кластером, модными показами и т.д. Павильон все больше и больше уподоблялся выставке достижений нашего хозяйства, и вот — переворот. Теперь это экспо, оно, в общем-то, про деньги и выгоду, потому что так оно в современном мире все устроено. Как говорит один архитектор, «красота прилагается бесплатно, а платят заказчики за эффективность планировки».

Я работала на стенде, представлявшем компанию «Всемирное московское метро», рассказывала о том, как эффективно и хорошо использовать большое искусство в пространстве транспортной системы для создания социальной рекламы, для передачи важных городу и стране смыслов. В какой-то момент ко мне подсел немецкий журналист с вопросом: «А правда, что везде извиняются, а вы тут веселитесь?». Описывая русский павильон, многие говорили о его ироничности, а для меня там было много печали, которая удивительным образом соединялась со счастьем возможности рассказать огромному количеству людей о великих идеях своей страны. На выходе с выставки посетителей провожала неоновая надпись «Прошлое России, наше настоящее». Возможно, 100 лет — хорошая дата для заминки в производстве смыслов и их инспекции, а то что-то они стали мельчать и скатываться к финансовым решениям. За это мы, наверное, и получили «Специальное упоминание» от жюри биеннале. 

ДИ №4/2014