Более чем двухсотлетняя история особняка купца Губина переплелась в экспозиции с ключевыми именами, идеями и тенденциями актуального искусства. На первый взгляд произвольные, эти напластования позволили не только оживить культурную память места, но и выявить неожиданные связи между прошлым и настоящим. Межкомнатные двери, демонстративно снятые с петель, больше не перегораживали анфилады залов – музей предстал как пространство, открытое для свободного художественного выражения, новых интерпретаций и продуктивного диалога.

В новой экспозиции более 200 произведений из коллекции музея, созданных крупнейшими российскими художниками за последние двадцать лет, отобраны эти работы из примерно 10 тысяч единиц хранения так, чтобы представить репрезентативный срез отечественного искусства 1989–2009 годов во всем многообразии новых концептуальных решений и выразительных средств. В этом смысле экспозиция демонстрирует не только результаты собирательской деятельности музея, но и ее стратегические приоритеты.

Неизбежный период борь-бы ауры и пространства старинного особняка и выставок актуального искусства завершился попыткой диалога. Главным героем нынешнего проекта стало само здание музея. Дом в историческом центре Москвы пережил многократную смену эпох и предназначений: он успел побывать и особняком уральского промышленника и московского купца Михаила Павловича Губина и его наследников (с 1793 года по вторую половину XIX столетия), и частной гимназией Франца Ивановича Креймана, кстати, одной из лучших в Москве (1880–1904), и Государственным институтом физиотерапии и ортопедии с клиническим отделени-ем (1920–1958), и, наконец, с 1999 года это главная площадка Московского музея современного искусства.

Кураторскую группу возглавил известный архитектор и экспозиционер Юрий Аввакумов. В полном соответствии с классическим принципом единства места, времени и действия получившаяся экспозиция наслаивает разные этапы двухвековой истории здания и разные интенции искусства последних десятилетий, так что наполненные ими временные и содержательные пласты становятся как бы прозрачными. Архитектурное решение залов и подбор и соотношение произведений в каждом из них выявляют внутренние связи современных работ с проступающими одна сквозь другую историческими функциями залов.

Поскольку согласно замыслу организаторов все межкомнатные двери сняты с петель, пространства залов, которые когда-то были комнатами особняка, гимназическими классами или палатами больницы, свободно перетекают друг в друга, тем самым символизируя абсолютную открытость и взаимопроникновение тенденций сегодняшнего художественного процесса. Но прошлое не уходит бесследно. Чтобы гости смогли ощутить в музейных залах дыхание прошедших столетий, уловить смутные очертания здешнего genius loci, организаторы попытались воссоздать еще и звуковой фон, сопровождавший жизнь дома на протяжении более двухсот лет. Отдельные реплики и обрывки мелодий прошлого вновь слышны в старых стенах, обретающих новую жизнь. В этой особенной атмосфере даже самые инновационные работы современных художников вдруг оказываются логическим продолжением долгой эстетической эволюции.

О НОВОМ МУЗЕЕ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА НА ПЕТРОВКЕ Анатолий Голубовский

Музей, которому исполнилось 10 лет, старым назвать язык не поворачивается. Но в названии статьи имеется в виду не он, а тот «новый музей», который начался с выставки «День открытых дверей. Особняк – гимназия – клиника – музей». Собственно, заявленные тезисы и будут разъяснением, почему выставка знаменует собой обновление, сопоставимое с открытием нового музея.

Тезис 1. Кратко и доходчиво тезис сформулирован в пресс-релизе выставки «Авторы проекта – музей и Юрий Аввакумов». Архитектор и музей создали новую сущность, которую можно с полной ответственностью назвать – Московский музей современного искусства. Благодаря их сотрудничеству у каждого слова в этом названии появился новый смысл. А если слова переставить и согласовать по-иному, они еще точнее отразят суть того, что произошло. То, что получилось в результате взаимодействия музея и архитектора, я бы назвал «московский современный музей искусства».

Тезис 2. «Московский» потому, что пространство музея, его здание очень московские. Особняк купца Михаила Павловича Губина и его наследников – настоящая старая Москва. Формы московской жизни и московской коммуникации выявлялись музеем и архитектором последовательно и скрупулезно. Развеска и собственно экспозиционный дизайн в каждом зале выглядят предельно органично – дух места и даже конкретной комнаты подсказывает очень определенные ходы.

Тезис 3. «Современный» потому, что предложенный подход точно соответствует содержанию современных европейских архитектурно-музейно-дизайнерских рефлексий и дополняет его. Для современного «резонансного» музея характерно размывание формата «музея современного искусства» – через диалог с исторической архитектурой, через диалог объектов наследия с произведениями радикального актуального искусства в рамках одной экспозиции.

Тезис 4. «Музей» потому, что экспериментаторство не выхолостило, а наполнило новым и вполне современным смыслом функции ММСИ как музейной институции. Речь идет о том, что музей, включив в эксперимент постоянную и пополняющуюся коллекцию (функция хранения), явным образом исследует процесс (функция изучения), причем процесс не только художественный, но социокультурный и социально-психологический. Лучшие европейские музеи – художественные, научно-технические, народной культуры, средств транспорта и т.п. – только этим и занимаются. Занимательный, а порой даже захватывающий сюжет и драматургия выставки, ее эффектность, безусловно, помогают выполнять и традиционно важную для России воспитательно-образовательную функцию музея.

Тезис 5. «Искусства» – тут пространные комментарии, как мне кажется, не нужны, поскольку инструментом воздействия на посетителя являются предметы искусства. Добавим, что искусства не только изобразительного, но и искусства организации и освоения пространства. И в данном случае это не попытка приспособления того, что досталось музею в силу обстоятельств, к тому, что накопилось в фондах, а осознанный концептуально-экспозиционный жест. Для актуального музея не так важно, с каким материалом работают архитектор-экспозиционер и музей. Используя исторические и актуальные объекты, современный музейщик (хранитель, архитектор, экспозиционер) создает тотальную инсталляцию, которая и называется «современный музей».

Тезис 6. Тотальная музейная инсталляция, в которой ничего не меняется, – это не очень хорошо, хотя иногда и очень красиво. Публика постепенно теряет интерес к музею с «застывшей» экспозицией. Выставкой «День открытых дверей…» музей и архитектор начали диалог, у которого есть перспектива. Они выявили бытовые и бытийные смыслы пространства музея и, создав экспозиционную матрицу, открыли возможность наполнять пространственные ниши новым содержанием, связанным с конкретными современными артефактами.

«GENIUS LOCI» Фрагмент круглого стола «Музейное здание и современное искусство. Возможности, конфликты, находки. Гений места», посвященного юбилейной экспозиции музея.

Участники: Юрий Аввакумов, архитектор, руководитель кураторской группы новой экспозиции ММОМА; Анна Гор, директор Нижегородского филиала ГЦСИ; Анатолий Голубовский, историк, социолог, культуролог, журналист; модератор Андрей Толстой, доктор искусствоведения, член-корреспондент РАХ, главный научный сотрудник ММОМА.

ЮРИЙ АВВАКУМОВ. Идеология современного музея – белая коробка, желательно с кран-балкой, которая ездит под потолком и позволяет построить под этим самым потолком все что угодно. По такому принципу проектируется Музей Гуггенхайма и многие другие музеи. Условно к этому типу зданий относится здание на Крымском Валу. У нас на Петровке классицистическая усадьба. Все, что здесь выставлялось до сих пор, выглядело, по разным отзывам, не очень репрезентативно. Во многом это было связано с тем, что мы пользовались представлением о белой коробке и мысленно вставляли ее в любое здание, не очень заботясь о том, что здесь было, что могло бы быть. С группой сотрудников научного отдела мы вели работу параллельно в двух направлениях: формировали выставку и выясняли историю дома. Она оказалась действительно любопытной, и мы решили использовать ее в экспозиции. В большинстве случаев это довольно точная реконструкция: жилая, гимназическая и клиническая «эпохи». И выясняется, нам вовсе не обязательно расставлять по помещениям койки, капельницы или парты. Достаточно просто знать, и память сама включается и каким-то образом запускает «стартер» ассоциаций с тем искусством, которое здесь выставлено. И оказывается, этот спусковой крючок работает совершенно автоматически. Мы запустили механизм интерпретации, который сопутствует современному искусству, использовав саму структуру этого дома. Конторские помещения, где также были магазины, мы отдали потребительскому, консюмеристскому и медиапотокам. Второй парадный этаж – публичные темы, связанные с сакральным, с утопическим. Верхний жилой этаж посвящен обычным для современного искусства темам: телесного, личного, ментального, коммуникационного. Снятые с петель двери – прием, запоминающийся больше всего остального, к нему и «привязано» название – «День открытых дверей». Все очень просто и с пространственной точки зрения – я всего лишь закрыл коридоры, не открыл, а закрыл. То есть я исключил коридоры из экспозиционного оборота. Благодаря этому гораздо активнее стали работать собственно экспозиционные пространства. Есть такая эзотерическая дисциплина – геомантия, когда гадают по земле. Геоманты в земле находят точки, между которыми устанавливаются энергетические связи. И мы последние два месяца выступали как геоманты-любители. Искали эти энергетические точки в доме и к ним «привязывали» произведения искусства. Мы использовали чисто архитектурную забаву, так называемый средовый подход.

АННА ГОР. Когда в начале девяностых годов современное искусство начало институализироваться в России и мы стали обсуждать пути его развития, то в сообществе явно присутствовало два подхода к теме. Один подход: современное искусство – это что-то новое, генетически отделенное от всего того, что было раньше. Я и еще небольшой круг профессионалов придерживаемся другой точки зрения. Современное искусство есть часть большого, многоликого художественного процесса, имеющего многовековую историю. Оно, конечно, другое, но его отличие основано на сравнении с традицией. Музеи современного искусства, которые возникают в белых кубах, визуализируют первую версию. Они превращают это искусство в некий лабораторный объект, исследуя его со всех сторон в чистом белом пространстве, позволяющем выявить его совершенную отстраненность и новизну. Если же искусство оказывается помещенным в пространство, связанное с историей, то оно представляется совсем другим. Оно становится более органичным, более связанным со всеми топами культуры, которые относятся к предшествующим периодам, даже если здание не имело художественной функции. И тогда ситуация видится несколько другой: современное искусство уже не на операционном столе, а обращается к самым разным впечатлениям и бэк-граунду зрителя.

ГОЛОС ИЗ ЗАЛА. Я хотела бы вернуться к вопросу о музее-храме. Идея музея-храма возникла на основе текста Брайана О’Догерти [Brian O’Doherty «Inside the White Cube: The Ideology of the Gallery Space»]. Сегодня мы видим отход музеев от ситуации белого куба, их стремление найти другие пути. И практика, которая сейчас закладывается в этом музее, связана не с постройкой нового постмодернистского здания – белого куба, а с работой с историческим пространством. Уже не белые стены диктуют искусству, каким ему быть, а пространство музея вместе с художником участвует в создании произведения искусства, используя свою историю: культурные, архитектурные, социальные пласты. Здесь есть перспектива, и музей на Петровке этим занялся. Эксперимент, который противостоит храмовости в искусстве.

ЮРИЙ АВВАКУМОВ. На самом деле ничего нового в этой экспозиции нет. Просто обычная профессиональная работа с произведениями, которые хранятся в коллекции музея, и с его особняком. Нелинейный принцип показа не я придумал, я им пользуюсь. Он очень эффективен и бывает эффектен. Мы работали, и в результате появляются разные находки – это первое. И второе, у музея есть несколько зданий, в том числе и галереи. Выставки с ротацией раз в полгода, каждые две недели, лекции, круглые столы и так далее. Если запустить все эти механизмы, здание не выдержит или превратится в проходной двор. Поэтому слава богу, что у музея есть разные площадки.

ДИ № 1–2010