В каждом городе можно увидеть работы местных стрит-артистов, сделанных «под Бэнкси». Трафаретчики в Красноярске неотличимы от трафаретчиков Калининграда, использование шаблонных инструментов (трафаретов и стикеров), чрезмерное увлечение образами масскульта (например, мультперсонажами) привело к повальной стандартизации изображений. Не менее шаблонна и тематика «типичного стрит-арта» — легкий юморок, достойный разве что интернет-пабликов, антиконсюмеристские призывы в духе фильма «Бойцовский клуб» — все это стало таким же предметом массовой культуры потребления, как и фастфуд. Положа руку на сердце стрит-арт в большинстве своих проявлений раздражает тех, кто привык к содержательному художественному высказыванию.

В уличном искусстве есть и параллельная линия — аутсайдерский стрит-арт, который находится вне системы художественных координат не декларативно, но физиологически. Это искусство городских сумасшедших, а также любителей, сторонящихся любой художественной сцены, не стремящихся иметь с ней ничего общего и даже не имеющих о ней никакого понятия.

Надо сразу очертить границы того, что следует считать аутсайдерским искусством, а что нет. Художественные произведения отличаются от просто «странных надписей» на стенах, которые можно отнести всего лишь к бытовым курьезам и парадоксам, узнаваемым авторским художественным почерком и точно выстроенной образной системой языка — принятыми критериями изобразительного искусства.

Наиболее известный на постсоветском пространстве аутсайдерский стрит-артист — это, конечно же, легендарный харьковский душевнобольной художник Олег Митасов, деятельность которого пришлась на 1980-е годы. По одной из версий, этот человек, работавший экономистом, после потери докторской диссертации в трамвае впал в душевное расстройство. Он начал покрывать стены квартиры, в которой жил, и близлежащих домов надписями — то совершенно бессвязными, то складывающимися в достаточно осмысленные предложения. Граффити Митасова крайне экспрессивны по исполнению и пугающие в плане содержания, словно художник записывал потусторонние голоса, терзавшие его разрушенное сознание. Надписи, сделанные либо при помощи краски, либо просто выцарапанные на стенах, зачастую состояли из часто повторявшихся обрывков, но среди повторов типа «Митасов Век Вак» (ВАК — Высшая аттестационная комиссия), «Вак. Работать. нет» (многие слова были написаны через точку) иногда встречались зловещие осмысленные фразы вроде «Счастье мое, я здесь и жду тебя», «Союз нерушимых республик свободных на земле нет», «Ленин сделал всем укол в голову где здесь на земле» или напоминавшие о поэтике футуристов строки вроде «Тивит никогда Землей не был и никогда быть не может». Максимальной концентрации надписи достигали в квартире художника, которая полностью была покрыта ими в несколько слоев, широко известны также фотографии исписанных пианино и холодильника. Его личность и история в очередной раз вызывают вопрос: можно ли и этично ли расценивать работы глубоко больного человека как художественный феномен или же они должны рассматриваться только с медицинской точки зрения, как приложение к истории болезни? Ситуация с Митасовым дает однозначный ответ: он один из первых авторов, о котором вспоминают в связи со слово-сочетаниями «русский арт-брют» или «русское аутсайдерское искусство», а его известность, хоть и во многом обусловленная трагической судьбой, заслуга именно сильных экспрессивных работ. Справедливости ради стоит заметить, что авторы, подобные Митасову, есть практически в каждом городе, но, как правило, они сильно проигрывают ему в художественной убедительности. К тому же им свойственны маниакальное стремление к покрытию как можно большей площади городских стен, бессвязность слов, иногда сменяющаяся пугающей осмысленностью, их работы находятся на крайне шаткой грани между проявлением тяжелого психического состояния и брутальным, экспрессивным самовыражением.

Другая ветвь современного аутсайдерского стрит-арта — плакатистская — оставляет открытым вопрос об адекватности ее авторов и о преследуемых ими целях. В отличие от «шрифтовых» работ первого типа эти произведения несут вполне различимый социальный либо политический месседж, другое дело, что он подан в крайне странной форме, не предполагающей отклика других граждан. Лозунги этих художников полуабсурдны и нередко находятся на грани экстремизма. Наиболее известный современный представитель этой ветви аутсайдерского стрит-арта — живущий во Владимире художник Сергей Сотов, работы которого тоже стали известны благодаря Интернету. О нем, в отличие от большинства других представителей этого направления, есть неполная, но конкретная информация. Судя по фотографии, ему 50–60 лет. Он окончил Ивановское художественное училище, но сейчас работает то ли дворником, то ли охранником в стоматологической поликлинике. В начале 2000-х организовал полулегальную выставку своих работ «Как сейчас и как должно быть», закрытую после публикаций местных СМИ (негодование вызвали ксенофобские сюжеты нескольких работ). Сейчас единственным полем его деятельности является улица, размноженные на копировальном аппарате работы часто появляются на заборе, находящемся на владимирской улице Вокзальный Спуск. Местные жители и представители органов правопорядка регулярно срывали плакаты Сотова, но он их заменяет на новые. Риторика художника — в прямом смысле карикатурный патриотизм, национализм и доходящее до абсурда ретроградство. В своих работах Сотов осуждает употребление алкоголя и табака, выступает против мобильных телефонов, компьютеров, телевидения, ночных клубов, новогодних петард, поезда «Сапсан», смс-сообщений, разврата, одежды с капюшонами. Особенную ярость автора вызывают автомобили и собаки. Все автомобили изображены с рогами, а владельцы собак — как зомби, подчиненные своим питомцам. Изобретательным изображениям соответствуют и хлесткие подписи типа «Серийный убийца поселился в наших домах. Мы принимаем его за безобидное развлечение, а он убивает наших детей. Это компьютер». Встречаются и чисто текстовые работы, самые известные из них — стихотворные посвящения «курякам» и «алкоголикам», а в одном прямо утверждается, что «телевизор отнимает 30% благодати, компьютер зомбирует, а ксерокс, напротив, излучает Божественный свет». Работы Сотова часто по высказыванию радикальнее многих идей левых партий. Его мечта — традиционалистская утопия, «райская» жизнь в бытовых условиях Средневековья. Именно неосуществимость лозунгов художника, их полная несовместимость с современной действительностью, жизнью и бытом позволяет рассматривать его работы не как лозунги, а как искусство, посвященное недостижимому идеалу, искусство несбыточной мечты. Антиконсюмеризм Сергея Сотова, в отличие от лозунгов молодых стрит-артистов-«трафаретчиков», цитирующих модных и продаваемых писателей, Чака Паланика и Дугласа Коупленда, подлинный.

Но есть и светлая сторона аутсайдерского стрит-арта — работы, в которых своеобразный юмор явно превалирует над душевными расстройствами, ярким свидетельством чего может служить творчество стихийного концептуалиста Алексея Колтунова. Личность автора неизвестна (даже его имя вызывает сомнение — так он называл наиболее распространенного своего персонажа), знаю только, что он действовал в конце 1990-х годов в Краснопресненском районе Москвы, развешивая свои произведения на деревьях, заборах и стенах. Работал Колтунов в специфическом жанре микроплаката: прямоугольные листы бумаги примерно 5х5 см с изображениями, выполненными ручкой и карандашом и небольшими текстами. Несколько десятков работ собраны энтузиастами — жителями района и выложены в Интернете. Как и Сергей Сотов, Колтунов создавал собственный образный мир и высказывался чуть ли не на обо всех актуальных проблемах своего времени, но если работы владимирского художника смешны, потому что предельно серьезны, то краснопресненским микроплакатам изначально присуща лошадиная доза черного юмора. Работы Колтунова сродни классическим вещам Ильи Кабакова вроде «Списка лиц, имеющих право на получение…». Они обыгрывают и доводят до абсурда уличные объявления и надписи на стенах.

Две основные темы творчества художника — политика и секс (в самом их идиотичном проявлении). Первая тема отражена в микроплакатах, пародирующих официальные агитационные материалы политических партий конца 1990-х («КПРФ — будущее России», «КПРФ — хлеб 20 копеек», «Опрос 99 — КПРФ 37% Яблоко 11%, Отечество 9%») — и тут же совершенно бредовые, неполиткорректные по содержанию плакаты типа «Россия это говно и суки». Есть и совсем парадоксальные плакаты: «Павленко умер звони 256-81-21», «Я Алеша Колтунов я залажил бомбу звоните 259-67-89», «1-я смена ворует сахар звоните 256-81-88», а также плакат, который можно назвать манифестом уличного художника — «Рисуйте на стенах писи». Мир Алексея Колтунова — это мир вербального мусора повседневности, доведенного до полного абсурда и перенесенного в намеренно малозаметные артефакты. Они вполне подпадают под определение концептуального искусства, но являются аутсайдерскими в силу своей абсолютной неполиткорректности, а самое главное — в силу анонимности автора, об истинных мотивах которого мы можем только гадать.

Аутсайдерское уличное искусство в его самых ярких проявлениях, которые были здесь описаны, протестно по самой своей сути, и его протест направлен не против частностей вроде консюмеризма или конкретного политического строя. Это даже не столько протест, а скорее своеобразная «предъява миру», гражданская оборона против пугающей рациональности жизни. Внутренней логикой своих работ названные авторы ставят под сомнение общепринятую логику. Громокипящие сентенции Митасова, фантастическая утопия Сотова или абсурдистские шарады Колтунова интересны именно этим.

ДИ №1/2014