Когнитивный и эмоциональный смысл есть у любого понятия, контекст — не исключение. Когда мы говорим о нем, то с когнитивной точки зрения имеем в виду соотнесение с чем-то, что относится к любой, изолированно взятой единице текста. Контекст может быть как у отдельной фразы, так и у многотомного романа.

Контекст как расширение

Одна из тем аттрактив-анализа — формирование аффектов через расширение. (Аффект плохо переносит сжатость, тесноту.) Мы описываем эти процессы термином «дилятационизм» (от лат. dilatatiо — расширение) — тенденция к расширению пространства, охватываемого неким теоретическим взором. Мы можем иметь дело с расширением как таковым, безотносительно к направлению или, можно сказать, расширением по всем направлениям. Сам дух философии — в увеличении обсуждаемого пространства.

Введение в контекст, или «контекстирование», — не просто операция с текстом, это всегда определенная дилятация, а следовательно, эмоционально окрашенное действие. Что же это за эмоции? И что мы имеем в виду, когда говорим «в контексте»? Контекст заведомо шире того, о чем шла речь. Мы имеем дело с расширением, которое может быть самым разным по масштабу.

Контекстирование осуществляется либо в слабом варианте, либо соответственно сильном. Слабый предполагает соотнесение с само собой разумеющимися, лежащими на поверхности коррелятами текста. Например, историческая ситуация, в которой возникает роман или трактат. Сильный вариант предполагает большую активность исследователя, который строит связи между текстом и на первый взгляд далекими от него интеллектуальными локусами. Здесь можно вспомнить знаменитый интеллектуальный бестселлер Вадима Руднева «Винни Пух и философия обыденного языка»1. Сказка А.А. Милна оказалась встроена в различные контекстные оболочки. Руднев соотносит «Винни Пуха» с такими интеллектуальными пространствами, как мифология, психоанализ, перинатальный опыт, характерология, теория речевых действий, теория возможных миров и т.д. Знакомая всем с детства сказка оказалась вмонтированной в ряд неявных на первый взгляд, но тем не менее релевантных контекстов. Любая фраза или тем более книга обладает массой возможностей для встраивания в разнообразные контексты. По отношению к любому тексту мы можем выстроить бесконечный ряд контекстуальных связей. Предела им нет, или он совпадает с границами культуры как таковой. Но это чрезмерно сильный вариант процесса включения в контекст. «Denken heisst verbinden» («Думать — значит строить связи»), по известному изречению Mартина Хайдеггера.

Но этот процесс имеет не только когнитивно-дискурсивный характер, вокруг каждого текста вырастают свои эмоциональные оболочки. Каждый контекст или, лучше сказать, сумма контекстов — своего рода аффективно-семиотическое облако, кружащееся вокруг текста. В сущности, текст, до тех пор пока не включен в некое более крупное пространство, выглядит «неустроенным». Он одинок, он в каком-то смысле голый, и в силу этого, если уподобить его человеку, «пребывает в тревоге», «зябнет». Он изолирован, у него нет никаких связей.

Именно построение связей есть главное действие, которое психотерапевт осуществляет в процессе своей работы. После того как мы выполнили операцию включения в контекст, текст «находит себе приют». Он располагается в контексте с большим удобством, «спокойно покачиваясь» на обретенных связях, как в гамаке.

Контекст как богатство

Другая стратегия исследования текстов в рамках аттрактив-анализа — опулент-анализ (лат. opulens — богатство), ориентированный на исследование богатства текста. Экстенсивная часть опулент-анализа направлена на оперирование крупными текстовыми массивами. Иначе говоря, речь идет о тенденциях современной гуманитарной литературы обращаться к таким реалиям, как культура, миф, семиосфера, метанар-ратив, идеология и т. д. В свою очередь, интенсивная часть опулент-анализа ориентирована на аспекты внутреннего богатства текста, такие как смысловая емкость, новизна, метафоры, дуальные (и иные квази-количественные) структуры.

С точки зрения опулент-анализа включение чего бы то ни было в контекст создает некую паутину связей. Связи контекста многообразны. Мы свободны в выборе того, что будет контекстом (вспоминаем метод свободных ассоциаций, которым пользуются в психоанализе). Согласно психоаналитическим прописям случайные и неправдоподобные на первый взгляд связи и есть самые значимые. Мы можем играть этими связями. Мы совершаем выбор, ибо построить связь, ввести в тот или иной, казалось бы, неочевидный контекст — поступок, связанный с определенной ответственностью.

Здесь возникает фигура «эрудиции», прочно встроенная в стратегию опулент-анализа. В поиске вариантов контекстуального расширения мы можем перебирать множество вариантов. Эрудит — это тот, кто может предложить наибольшее количество таких вариантов, тот, кто их, что называется, держит в голове. Эрудит — хозяин над большим семиотическим пространством.

Так что введение в контекст — это расширяющее, обогащающее, в каком-то смысле успокаивающее действие. Любая интерпретация связана с расширением контекста, и здесь очень важна особая аффективная динамика.

1 Руднев В. Винни Пух и философия обыденного языка. М.: Аграф, 2000; Аттрактив-анализ // Руднев В. Энциклопедический словарь культуры ХХ века. М.: Аграф, 2009.

ДИ №1/2011