К показу были отобраны работы двадцати четырех авторов. Без хронологических претензий и стремления к архивации соседствовали произведения Тимофея Караффы-Корбута, Александра Повзнера, Максима Смиренномудренского, Василия Церетели, Олега Кулика, Константина Звездочетова. Здесь же монументальные компьютерные медитации на акриловом стекле Александра Лысова, всего год назад представленные в скромном формате отпечатков на фотобумаге, концептуально-панковская графика Андрея Кузькина и продолжение «пищевых» опусов Ксении Сорокиной, содрогающиеся от звуков героической инсталляции-перформанса Екатерины Пугач: булыжники на узких подиумах, обрушивающиеся при вибрациях паркетной доски, и сизифов труд автора, вновь и вновь восстанавливающего неустойчивое равновесие. Никакой документально-ретроспективной составляющей — фотографий по «местам боевой славы», только исключительная рафинированность экспозиции, точность попадания «в пространство»: дает о себе знать выставочный опыт на территориях куда более экспериментальных и менее приспособленных.

История проекта начиналась с индивидуальных творческих притязаний. В 2006 году Тимофей Караффа-Корбут арендует под мастерскую гигантское помещение в бывшей типографии «Оригинал» в Хохловском переулке, дом 7. Вскоре место творческого уединения становится центром притяжения молодых талантов, постепенно обживающих мастерскую и прилегающие территории. В пору блужданий поколения без определенной художественной прописки формируется общность, реанимирующая стихийную форму сосуществования — сквоттерскую культуру. Топографические совпадения не случайны — ее героические первопроходцы из «Детского сада» двумя десятилетиями ранее осваивали пустующие помещения в том же переулке. Восприняв исторический посыл, арт-колонисты создают альтернативное пространство, обеспечивавшее свободу самоопределения, инспекции своих ресурсов и возможностей на почтительном удалении от системы соглашений, институций, кураторства. Воскрешенный поэтический дискурс слияния жизни с искусством, неразрывность отождествления творчества-бытия, отвергающего узость «цеховых» концепционных рамок, в том же году обрели контуры «Artraum» — «независимого некоммерческого рабочего и выставочного пространства для молодых художников». За два года существования в Хохловском «Artraum» «отчитался» беспрецедентной плотностью спонтанно возникавшего графика мероприятий — двумя десятками выставок, театральными постановками и музыкальными вечерами.

На пике творческой напряженности, преобразившей ветшающие каменные палаты в масштабный форум художественных инициатив, обитателей сквота выселили. Доселе герметичное сообщество, локализованное адресом, вынуждено было искать новые способы и форматы реализации амбициозных планов. Насильственное отчуждение от привычных обстоятельств и географических координат стало поводом к расширению «артельного» опыта. Тотальное сквоттерское чувство жизни преобразилось в ситуацию тотальной репрезентации. Проведя ревизию территории искусства, «Artraum» с чистого листа строит новую подвижную структуру, не обремененную мифологией места и времени, не привязанную к площадке, мигрирующую и открытую к участию. Восстанавливая генетическую связь со стратегией «всёчества», демонстрируя принципиальный эклектизм, не ограничивая свободу высказывания, «Artraum» охотно меняет имиджи и «места дислокаций»: «квартирники» и международные фестивали, акции и персональные выставки. Так же стремительно варьируются форматы высказываний — от ярмарочной карнавальности до эстетских минималистских экспозиций. Программная расфокусированность и калейдоскоп разбегающихся контекстов определяют проект как экспериментальное поле, в котором сосуществует многообразие интуиций, где разговор о стройной художественной системе неуместен, равно как и не приживается идейная диктатура.

Ракурс, избираемый учредителями «Artraum» в осмыслении современного пространства культуры, — рассмотрение его как предельной точки изоляции речевых норм, в которой количество языков тождественно количеству авторов. Ориентирование зрителя на этой территории перестало быть предметом чувственной игры, превратившись в непосильную интеллектуальную головоломку, генерирующую случайные числа. Разгадывание этих шифров возможно лишь в намеренном столкновении видов, жанров, предметов и концепций, существующих «в разных плоскостях», разрушении стерильности существования их принудительным пересечением, снятием рамок через ситуацию диалога.

Принципиальное сокращение критической дистанции между различными тенденциями и направлениями приводит к соседству на одной площадке имен, представляющих собой наиболее востребованное и пассионарное крыло современной арт-сцены — Арсения Жиляева, Андрея Кузькина, Дмитрия Теселкина с художниками, пытающимся использовать публичный формат. Не удивительно, что и классики — Звездочетов, Осмоловский, Кулик, Церетели, Мамышев-Монро — не только идут на контакт, но и полноценно участвуют в выставочном процессе, охотно разделяя этот естественный диалог.

Перевод импульсов самоорганизации в структуру неангажированной институции осуществляется Тимофеем Караффой-Корбутом. Харизматичный диктатор и талантливый живописец, выступающий с концепцией «Artless», героический подвижник и стратег, он занимает должность директора «Artraum», под его деспотичным надзором и реализуются многообразные инициативы проекта, возникают на арт-сцене имена молодых авторов, осуществляется экспансия искусства на территории, ранее художниками не осваивавшейся. Отсутствие минимальной поддержки со стороны официальных организаций тем не менее не препятствует осуществлению самых фантастических идей. Тому немало способствует Александр Лысов, арт-директор «Artraum», возложивший на себя неблагодарную функцию координатора не слишком организованных персонажей. Для самого Лысова история проекта — путь собственного художественного «взросления», восхождения от полумаргинального существования к персональным выставкам в американских музеях современного искусства.

Одной из знаковых инициатив «Artraum» стало оживление — апроприирование формата квартирных экспозиций. Собственно, под эти выставки была задействована мастерская Тимофея — просторная квартира в здании на Пушкинской площади. Феномен «квартирников» был неотъемлемой частью советского неофициального искусства 1950—1980-х годов. «Катакомбная культура» породила своеобразную форму репрезентации произведений и особый тип взаимодействия художника со зрителем. На протяжении трех десятилетий подобный опыт коллективного высказывания оставался наиболее актуальным с точки зрения развертывания общего художественного процесса. «Artraum» вновь заострил вопрос бытования искусства в приватном пространстве, в течение 2009–2010 годов устроив целую серию «квартирников»: «Искусство — домой», «Свобода, равенство, братство», «Графика» (в двух частях), «Калифорния над Бенеттоном», «Фреска», «Венский антураж». Временная плотность этих мероприятий, равно как и ажиотаж вокруг возрожденной формы камерного выступления, позволила определить эти инициативы как актуальную тенденцию уходящего года.

Восстанавливая практику частного показа, «Artraum» не вполне следует традициям. Исторически феномен квартирника связывают с «нонпрофитностью» и апологией «плохой вещи». Убогий, недовоплощенный, бесполезный предмет, наспех собранный из найденных в мусорном контейнере материалов — общая характеристика объектного искусства, экспонирующегося в подобном формате. Достаточно вспомнить «Мусорную кучу» — инсталляцию-перформанс Монастырского. Здесь же наиболее удачные экспозиции связаны с преодолением «тотальной инсталляции» «бедного искусства» путем унификации — определением вида искусства как темы мероприятия. В ситуации размывания морфологии, когда и музеи не в состоянии сформулировать видовую принадлежность «совриска», «квартирники» оживляют художественные нормы режиссурой экспозиции, избирая общим сюжетом выставки, например графику. Одной из принципиальных манифестаций в рамках «квартирного» жанра стал эстетский проект «Фреска» (2010) — хаотически случайное письмо в границах пяти комнат с высокими потолками, вавилонское смешение языков нескольких десятков художников, восстанавливающих практику монументальной живописи в камерном пространстве, заменяющих темперу крошащимися, стирающимися мелками. В продолжение темы отпечатка-следа была задумана «Первая дырка»: размышление об осиротевшей после выставки площадке, ожидающей следующих авторов-кочевников. Щербатые стены, источенные уколами гвоздей, засиженные обрывками скотча, усеянные неровными подписями-именами, стали предметом фоторефлексии на «Ночи музеев» в здании ГТГ на Крымском Валу.

Следующим шагом завоевания пространства культуры стал «Бозар» — диалогичный посыл, искусно цементирующий ярмарочный настрой и «BeauxArts» — изящные искусства, а первой акцией — оккупация палаточного рынка в Сытинском переулке перед новогодними торжествами с последующей сменой «контента»: вместо солений и прочей снеди разноцветные шатры были укомплектованы работами Караффы-Корбута, Бартенева, Кузькина, Смиренномудренского, Теселкина, Шабанова, Жиляева, Гуткиной, Кузнецовой, Лысова, Сорокиной. «Выход в народ» с присущими проводам Старого года балаганным размахом и скоморошьими зазываниями завершился весьма дружественно — устроители охотно подносили рюмочку зрителям. Однако точечным ударом экспансия искусства в массы не завершилась. Следующие акции утвердили создание альтернативной метрополии — переноса центра художественной активности на периферию. Под этим лозунгом в торговом центре на окраине состоялось несколько коллективных выступлений — «Искусство на бытовом уровне» и «Зал ожидания». Первое было организовано между ресторанами быстрого питания, потеснившими «ярмарку ремесел» — развал поделок из бересты и раскрашенных свистулек, второе — внутри пространства рынка с колоритными продавцами и покупателями, придирчиво щупающими овощи и фрукты. Разовые выставки-акции стремительно переросли в наступательную стратегию, трансгрессивное внедрение в области, лежащие вне поля зрения галерейно-музейного автора. «Artraum» реализовал несколько совместных проектов с арт-резиденцией в помещении «Открытой сцены». Один из них — «Notranslation: Повседневный героизм» — обернулся тотальным фестивалем, объединившим визуальное искусство с паратеатральными формами музыкальных и пластических перформансов. Организационная оптика «Artraum» настроена на установление межнациональных художественных связей, попытку снятия географических барьеров. Прошедший летом фестиваль «Армяно-Росс» продемонстрировал успешность подобных начинаний. В сентябре проект открыл новую страницу в обмене между мировыми некоммерческими выставочными площадками — состоялся «квартирник» «Венский антураж», участниками которого стали молодые австрийские мастера. Не удивительно, что разнообразие инициатив привело к постепенному завоеванию и галерейного пространства — интерес к деятельности «Artraum» проявил недавно организованный фонд «Общество поощрения художеств». Его помещение на Вспольном на сегодняшний момент стало постоянной площадкой групповых выступлений членов сообщества — Максима Смиренномудренского, Тимофея Караффы-Корбута, Евгении Кузнецововй, Александра Лысова. Разнообразие и разнонаправленность деятельности и заведомое отвержение любых догматических норм в реализации своих, казалось бы, утопических, но всякий раз осуществляемых замыслов заставили ведущих критиков и прессу говорить об «Artraum». Создав «территорию свободы», участники предельно честны в своих намерениях: вне противостояния с какими-либо институциями они настойчиво заявляют о желании выставляться. Такая последовательность уже принесла свои плоды: проект не только имеет в своем распоряжении множество площадок в Москве, но и активно внедряется за рубеж. Впрочем, по мнению организаторов, это только начало. Планы на будущее давно перестали быть спонтанными, превратившись в плотный экспозиционный график.

ДИ №1/2011