ДИ. Какое место в художественной жизни Ис-пании занимает ярмарка современного искусства «ARCO Madrid»?

Дарья Пыркина. Очень важное. После смерти Франко именно современное искусство стало своего рода статусным символом модернизации испанского общества. ARCO — практически первая крупная институция постфранкистской Испании. Она играла роль главного, если не единственного, события в области современного искусства, выполняя выставочную, экономическую и, главное, просветительскую функции. Ведь в то время в Испании фактически не существовало даже музея — национальный музей современного искусства Королевы Софии основан только в девяносто втором…

ДИ. Почти как наша «Арт-Москва» во второй половине девяностых.

Дарья Пыркина. Да, процессы очень похожие. Правда, в Испании не было, как у нас, деления на официальное и неофициальное. После окончания Второй мировой войны, определившей новые ориентиры европейского и мирового развития, Испания оказалась фактически в изоляции, в состоянии экономического и политического кризиса. Чтобы вернуться в систему международных отношений в качестве полноправного актора, стране понадобилось выстроить новую идеологию и установить связи с миром западноевропейской демократии. В результате ни одно направление в искусстве не было объявлено неугодным; более того, начиная с пятидесятых франкистское руководство сознательно вывозило работы испанских абстракционистов, выставляло их на Венецианской биеннале и других крупных международных форумах.

ДИ. Любопытно, что у власти все же были свои предпочтения — абстрактное искусство. И в частности, такое его направление, как информализм, самое нерегламентированное,что было явной работой над созданием имиджа. Ведь информализм — воплощение свободы выражения.

Дарья Пыркина. Да, в этом двуликость франкистской Испании: реформатор извне и консерватор внутри. Возможно, поэтому франкистские художественные институции были крайне слабые. С окончанием франкизма началось какое-то движение, но тем не менее ясная политика сформировалась далеко не сразу. Все дело, наверное, в несколько «неосознанном» завершении правления Франко: он не был свергнут, отстранен от управления страной, он просто умер. После его смерти начался всплеск таких радостных, гедонистических настроений, уникальный культурный феномен, получивший наименование «ла мовида» — «движуха». Но это и правда тусовка ради тусовки, все делали то, что им нравилось, опьяненные внезапной свободой. Конечно, до выстраивания осознанной культурной политики дело дошло несколько позднее. Только в середине восьмидесятых появляется специальная государственная программа поддержки испанского искусства на международном уровне, еще примерно пять лет спустя «руки доходят» и до более активной программы внутри страны — прежде всего через мощнейшую сеть институ-ций. Но это почти десятилетие спустя после старта проекта ARCO, а до того момента именно ему приходилось реализовывать множество задач, не стоящих перед коммерческой ярмаркой в классическом виде. ARCO всегда выполняла просветительскую функцию и была ярмаркой с интеллектуальным уклоном.

ДИ. Но она и часть дискурса власти. Рынок в Испании обеспечивается мощным государственным протекционизмом. На открытии ярмарки обязательно присутствуют представители королевской семьи. В этот раз, например, это были Принц Астурийский Фелипе с супругой Летицией.

Дарья Пыркина. А вечером в этот же день по традиции в Центре искусств королевы Софии устраивается специальный прием для коллекционеров и гостей ярмарки.

ДИ. что делает это событие весьма и весьма статусным. Такое внимание со стороны государства — одна из причин состоятельности ARCO. Но наверняка не единственная.

Дарья Пыркина. Здесь комплекс причин. Но все они коренятся в государственной поддержке культуры. В восьмидесятых культура стала основным экспортным продуктом Испании. Она экспортировалась и при Франко в шестидесятые, которому чтобы срочно наладить контакты с Европой, надо было доказать, что он не диктатор, что он открыт и с ним можно иметь дело. То же самое начали делать и испанские социалисты, когда решили поддерживать идеологию нового поколения художников. То есть определенный образ Испании на протяжении десятилетий активно транслировался вовне, и это не могло не иметь последствий для искусства и внутри страны. Каждый крупный испанский город имеет музей, многие из них международного уровня, с выстроенной стратегией. Второй фактор — это, конечно, рынок. В Испании, даже франкистской, рынок существовал, а у нас свободного рынка вообще не было. И плюс мощная традиция коллекционирования, которая у нас прервалась в советское время, за исключением отдельных энтузиастов, например, таких как Леонид Талочкин.

ДИ. Быть куратором программы «Focus Russia» весьма ответственно. Куратор выбирает. чем ты руководствовалась, приглашая те или иные галереи?

Дарья Пыркина. Я опиралась на ряд формальных критериев: галереи, работающие в России и преимущественно с русскими художниками. Было важно представить именно российский контекст — то, что происходит, делается, выставляется у нас здесь. Но, конечно, задача выбора галерей для художественной ярмарки не из простых, потому что далее мы сталкиваемся с ситуацией выбора художников.

ДИ. Имеется в виду коммерческая составляющая? Ведь ярмарка предполагает…

Дарья Пыркина. …финансовое вложение галереи. Несмотря на то что статус гостя ярмарки давал огромное финансовое преимущество — галереям бесплатно предоставили стенд и страницу в каталоге, все же это затраты (перевозка работ и прочее), которые галерея хочет окупить. Потому состав художников, представленых на российских стендах, оказался довольно пестрым. Я сознательно оставляла за галеристами последнее слово, хотя не всегда была согласна с окончательным выбором художников. Сначала я высказала свое представление. А дальше все зависело от галерей. То есть это было сокураторство с каждым галеристом в отдельности. Но ARCO — ярмарка, и с этим невозможно не считаться. Фактически моими экспонентами как куратора стали не конкретные художники, а галереи. Мне было интересно представить старые галереи, возникшие в девяностые, и галереи второй волны — нулевых. И конечно, стояла проблема географии. Ведь частные галереи существуют только в Москве и Петербурге, что о многом говорит. А страна-то огромная. Этот факт тоже надо было как-то отобразить. К счастью, есть галерея «Арка» во Владивостоке. Конечно, у них несколько неоднозначный круг художников, и это совершенно загадочный экономический феномен. Мне непонятно, как они существуют. Однако «Арка» активно ездит на ярмарки, и не только западные, но и восточные. Конечно, мне не хотелось превращать программу «Фокус Россия» в «фокус двух столиц».

ДИ. Регионы фигурировали в стендовой репрезентации музеев — Пермский музей, центров современного искусства — филиалы ГЦСИ в Нижнем Новгороде, Екатеринбурге и Калининграде. Нынешний год — год Испании в России и России в Испании. ARCO предваряла этот год, в рамках которого планируется большая культурная программа. Но что касается современного изобразительного искусства, то оно очень мало задействовано.

Дарья Пыркина. Да, из этой программы фактически вычеркнуто современное искусство.

ДИ. Почему?

Дарья Пыркина. Строго говоря, это вопрос не ко мне, а к тем, кто на государственном уровне эту программу составлял. Думаю потому, что в нашей государственной политике современное искусство не занимает сколько-нибудь важное место. И в случае с ARCO тоже ничего бы не было, если бы не испанская инициатива — в данном случае самих организаторов ярмарки. Это их идея — пригласить Россию в качестве гостя. В октябре в Мадриде будет показан еще один проект, тоже инициированный испанской институцией и курируемый испанскими специалистами — о русском авангарде. Даже не столько о нем, сколько вообще про культуру двадцатых — тридцатых.

ДИ. В дни работы ARCO в музее Тиссена — Борнемисы проходила выставка русского авангарда. Посетителей в этих залах было много — преимущественно испанцы.

Дарья Пыркина. Это реверанс музея ARCO. Выставка формально входила в параллельную программу. Конечно, инициатива всех этих мероприятий продиктована интересом испанцев. Отчасти это связано с надеждами ARCO, что сейчас приедут богатые русские и начнут покупать. Для нас очевидно, что надежды эти явно неоправданны, но испанцы оказались во власти массмедийной мифологии.

ДИ. В прошлом году ARCO ставила на богатых американцев, пригласив в качестве гостя Лос-Анджелес. Но это не дало результата — ярмарка признана финансово провальной. Виной тому кризис. Но некоторые видели причину неудач в политике бывшего директора ярмарки Лурдес Фернандес. В этом году назначен новый директор — Карлос Уррос.

Дарья Пыркина. Вообще ситуация ARCO — отражение общих процессов культурной политики Испании. В середине двухтысячных ярмарка являла собой подобие супермаркета, спектакля. Спектакль побеждал — невероятно роскошные ретроспективы, дорогущие работы. Сейчас ситуация начала меняться. Происходят перемены и в музее. Появился новый директор Музея королевы Софии — Мануэль Борха-Вильел. Вообще, с момента основания музея каждый новый министр культуры менял директора музея Софии. То есть человек только-только успевал выстроить какую-то программу, и его снимали. Лишь совсем недавно испанское правительство дозрело наконец до прозрачной процедуры назначения директора, через международный конкурс. Что касается нового директора ARCO, Карлос Уррос — человек весьма уважаемый в арт-среде, который знает как должно быть, поскольку он стоял у истоков ARCO, с огромным опытом, на мой взгляд, сумевший соблюсти баланс между коммерческой выгодой и кураторским началом. Он сохранил раздел «PROGRAMA GENERAL», в котором избранные международные галереи представляют себя работами авангардных течений начала двадцатого века, классиков современности и мастеров актуального искусства. Отдельной юбилейной и более чистой в концептуальном и визуальном отношении программой стала в этом году ARCO 40, где фигурируют произведения последних лет — каждая галерея представляла максимум по три художника с работами не более чем трехлетней давности. Еще один, с моей точки зрения, интересный «фокусный» проект — «Solo projects: Focus Latinoamerica», который делали независимый бразильский куратор Луиза Дуарте, куратор Музея им. Руфино Тамайо в Мехико Даниэла Перес и куратор латиноамериканского искусства лондонской галереи Тейт Хулиета Гонсалес. Здесь в фокусе были галереи, представлявшие молодых латиноамериканских художников. Но в данном случае одна галерея — один художник. Спецпроект «OPENING», тоже кураторский, с начинающими (по местным, не по нашим меркам) европейскими галереями. Ну и, наконец, наш «Фокус Россия». Среди нововведений — галереи страны-гостя были не собраны в одном месте, а рассредоточены по всей ярмарке, что вписывало их в общий контекст и давало возможность для сравнения.

ДИ. Кроме основной, ARCO имеет довольно обширную параллельную программу — круглые столы, симпозиумы, различного рода мероприятия на нескольких площадках Мадрида. Как в ней участвовала Россия?

Дарья Пыркина. К сожалению, скромно, в силу технических и финансовых причин. Это группа «МишМаш», которая в Центре изящных искусств показывала перформанс «Объем желаний, или Различные виды пустоты», АЕС+Ф открыли экспозицию в выставочном зале «Алькала-31», группа «что делать?» в центре искусств «Матадеро Мадрид» провела круглый стол на тему «Общество, политика и эстетика после переходного периода», который длился восемь часов без перерыва. Состоялась лекция Карины Караевой и презентация хранящегося в ГЦСИ видеоархива в «La Casa Encendida», видеопоказ работ «Фабрики найденных одежд» в Центре королевы Софии, сопровождаемый дискуссией с авторами. Из «стационарных» выставок был только проект Ольги Киселевой — в Вальядо-лиде, примерно в двух часах езды от Мадри-да (вот она, испанская децентрализация!). И еще, в рамках дискуссионной программы уже на самой ярмарке мы провели серию из двух круглых столов, где представляли российские художественные институции и анализировали перспективы институционального развития в стране.

ДИ. Как оцениваете результаты? что получилось? что не состоялось?

Дарья Пыркина. По-моему, галерейная программа состоялась. В целом же хотелось больше панорамности, прежде всего за счет параллельной программы. Но это вопрос финансирования, который в случае некоммерческих проектов у нас всегда болезнен, да и испанской инициативы было не так много. что же касается экономических интересов галерей, никто не жаловался, но я как человек, далекий, вообще-то говоря, от художественного рынка, тут вряд ли могу авторитетно судить.

ДИ. Вроде лучше, чем ожидалось. Наши художники не остались не замечены коллекционерами. В первый же день галерея Гельмана продала две работы Валерия Кошлякова. Многие интересовались и объектами Дмитрия Гутова. Успех сопутствовал и галерее Марины Гисич, которая продала дюжину кукольных домиков Марины Алексеевой. Галерее «Paperworks» принесли удачу работы Валерия Чтака. Очки дуэта «Electroboutique» ушли со стенда галереи XL в первые два часа. Неплохо выступила и галерея GMG. Конечно, наши финансовые успехи скромны по сравнению с галереей «MehdiChouakri», которая продала работу живого классика немецкого концептуализма Ганса-Петера Фельдмана, чья ретроспектива в эти дни проходила в Музее королевы Софии, или берлинской галерее «Eigen + Art», представлявшей новую работу Нео Рауха, но тем не менее... Да и пресса была доброжелательна.

Дарья Пыркина. Насколько я успела посмотреть, публикации свидетельствовали, что у испанцев есть интерес к России. В отличие от нас, которых, как ни странно, испанская территория мало интересует. Между прочим, очень зря — ведь испанцы за двадцать лет сделали невероятный рывок, выстроили систему институций, собрали коллекции, умудрились вернуть работы Пикассо и других известных испанских художников. Всего за пять лет Музей Софии собрал историческую коллекцию видеоарта начиная с хрестоматийных работ шестидесятых. Словом, нам есть чему поучиться у испанцев.

Беседу вела Лия Адашевская

ДИ №2/2011