×
Электросестры (Sisters with Transistors)
Злата Адашевская

Один из хитов Beat Film Festival восполняет лакуны в истории электронной музыки.

Иоганн Себастьян Бах, Людвиг Ван Бетховен, Вольфганг Амадей Моцарт по-прежнему возглавляют списки не только классической музыки, но и композиторской музыки в целом. Джон Кейдж, Карлхайнц Штокхаузен, Пьер Шеффер сделали все, чтобы сбросить их с корабля современности, чем заслужили право стать первыми, на кого ссылаются, когда речь заходит о музыкальном авангарде ХХ века. Однако прогрессивная критика XXI века, кажется, вот-вот объединит и тех и других под новым ярлыком «dead white men». Лиза Ровнер посвятила фильм «Электросестры» — свой режиссерский  дебют — плеяде женщин, вставших на стезю экспериментальной электронной музыки наравне с мужчинами, отстаивая свое право называться композиторами». «And Don’t Call Them ‘Lady’ Composers» («Не называйте их леди-композиторами»), — писала Полин Оливерос в статье для New York Times[1].

Клара Рокмор виртуозно подчинила себе терменвокс — самый прихотливый и экстравагантный музыкальный инструмент — с лозунгом «Невозможно играть на воздухе молотком. Здесь нужны крылья бабочки». Она солировала на терменвоксе, выступая с Нью-Йоркским филармоническим оркестром и Филадельфийским оркестром; а еще помогала самому Льву Термену при разработке ранних моделей инструмента.

Марианна Амахер известна погруженностью в современную науку и продуктивной работой с психоакустическими явлениями. Среди ее личных изобретений «вибрирующий дом», в котором уши самого слушателя производят «галлюцинацию» звука. Амахер — ученица Штокхаузена и соавтор Джона Кейджа и Мерса Каннингема.

Творческий путь Элиан Радиг начинался во время ее проживания в Ницце, неподалеку от аэропорта, где она вдохновлялась звуками двигателей и взлетающих самолетов. Вскоре Радиг стала ученицей Пьера Шеффера и Пьера Анри, основоположников «конкретной музыки».

Сотрудничество со знаменитыми композиторами «добавляет баллов» этим женщинам, но одновременно с этим грозит зависимостью от их имен. Тем большего нужно достичь, чтобы выйти из тени учителей, избежав скромной роли последователей. Впрочем, путь иных героинь фильма Ровнер полностью самостоятелен: Полин Оливерос — одна из основателей влиятельного музыкального центра в Сан-Франциско, а также пионер концепций «deep listening» и «sonic awareness»; Дафна Орам начала экспериментировать с электронным звуком во время работы звукорежиссером на BBC; Бебе Бэррон вместе с мужем открыла одну из первых электроакустических студий Гринвич-Виллидж, которая впоследствии стала центром контркультуры; Лори Шпигель разработала революционную компьютерную программу, объединившую программирование и монтаж в единый процесс.

Картина «Электросестры» поочередно рассказывает о становлении и творческой философии этих композиторов — их собственными устами, а также закадровым голосом еще одного успешного композитора, певицы и перформансистки Лори Андерсон. Коллаж киноповествования переплетает личные истории с историей мировой; редкие архивные интервью перемежаются со съемками военных действий и размышлениями о судьбах современной музыки. Визуальный ряд уравнивает документальные кадры с фрагментами из художественных фильмов и психоделическими абстракциями.

Все вместе создает впечатление авангардного художественного фильма или же свободной авторской киноэссеистики в духе Криса Маркера. Впрочем, характеризуя концепцию сценария, впору вспомнить наследие Дзиги Вертова, ведь фильм «Электросестры» далек от лиричного и беспристрастного повествования, это почти агитка. Обращаясь к переломному этапу культуры и музыки в частности, Лиза Ровнер перенимает язык творцов этих перемен, а безапелляционность речи Лори Андерсон сродни революционному ражу футуристов. В 1913 году, вслед за Балиллой Прателлой, Луиджи Руссоло объявляет неактуальной музыку, вдохновленную идеей изоморфного резонанса и основанную на пифагорейско-платоновской модели космоса. Дисквалифицирует он и концепции классической эпохи, рассматривающие звук как вещь в себе, а музыку как священный мир, который превосходит реальный. «Искусство шумов» восстает против автономной музыки, независимой ото всех других форм искусства и от мира в целом, противопоставляя ей «раскат грома, свист ветра, рев водопада, журчание ручья, шелест листьев, грохот несущейся лошади…». Идеи и творческие методы футуристов с небольшими поправками были усвоены деятелями Musique concrète, а также многими представителями noise, industrial и ряда других жанров, находящихся на границе академического авангарда.

«Футуризм, опирающийся на интуитивное и чувственное творчество, трепетную и стремительную энергию, провозглашает безжалостную войну доктринам, личностям и произведениям, которые продолжают прославлять ушедшее среди наступившего будущего», — пишет Балилла Прателла. «В электронике ты имеешь дело не с архитектурой смыслов, гармонией — этими конструктами классической музыки, — ты работаешь с чистой энергией», — делится личным опытом Сюзанна Чиани. Вместе с Венди Карлос она совершила символический «трансгрессивный акт» перевода Баха на язык электроники — композиция прозвучала в «Заводном апельсине» Стенли Кубрика и стала хитом.

Фильм Лизы Ровнер полон прямых и косвенных параллелей с идеями авангардистов. Следуя примеру битников и пионеров жанра индастриал, режиссер микширует факты в процессе собственной «информационной войны». Тактическое противостояние авангарда как классической культуре, так и современной поп-индустрии она перенаправляет в русло феминистского движения, когда ассоциирует классику с мужским, а электронику с женским началом, доходя до спекулятивного утверждения, что цифровые технологии «родственны» женщинам.

«В древности жизнь была полностью беззвучна. В XIX веке, с изобретением машин, был порожден Шум. Сегодня Шум торжествует и безраздельно властвует над чувствами человека», — пишет Луиджи Руссоло. «История женщин была историей безмолвия. И преодоления безмолвия», — вторит голос Лори Андерсон.

Индустриальная музыка и экспериментальная электроника всегда занимали критическую позицию по отношению к системам власти и контроля, а потому отличались организационной автономией. Музыканты основывают собственные лейблы, которые были бы независимы от массовой музыкальной индустрии. Фильм Лизы Ровнер вновь сосредотачивается вокруг проблем феминизма, озвучивая утверждение, что в электронике вам не требуется одобрение компаний и студий, которыми управляют мужчины, — можно просто делать музыку на компьютере и напрямую поставлять ее аудитории.

Сколь бы нескрываемо ангажированным ни казался избранный Ровнер ракурс, фильм «Электросестры» демонстрирует великолепное владение приемами авангардистской риторики и дает основательный срез субкультуры.

 

[1] В 1970 году борьба за права женщин не была сосредоточена на языке. Сегодня также нет общепризнанного феминитива к термину «композитор». — ДИ.

 

27 мая 2021
Поделиться: