Музыка — это умолчание о тишине. Тишина окружает звук, она — везде: до звука, после звука, за звуком. 

Тишина — умолчание о времени. Там, где нет звука, остается чистое неделимое время. 

Время — умолчание... о вечности? о небытии?

Там, где нет звука, остаемся только мы сами. Мы сталкиваемся с самими собой, становимся содержанием времени.

Когда-то люди читали только вслух. Чтение было общественной деятельностью, а не частной территорией. Чтение про себя расценивалось как ересь. Возможно, внутренний голос не идентифицировался с собственным, им говорила неизвестность. Даже пробелы между словами и знаки препинания в тексте появились далеко не сразу: текст был сплошным. Пробел, пауза  — территория свободы, через них прорывается внутренний мир человека, они неподконтрольны со стороны, а значит, от них исходит угроза миру внешнему. 

Остаться в тишине — это остаться наедине с собой, отразиться в зеркале. Кто там, по ту сторону стекла? О чем он молчит? Что он обо мне знает, в чем я, возможно, боюсь себе признаться? Готовы ли мы к совместному молчанию? 

Каждый композитор сочиняет не только звуки, но и тишину. Тишины не существует, поэтому ее нужно каждый раз пересочинять. Она настолько же индивидуальна, насколько индивидуальны могут быть мелодии, ритмы, гармония, форма. Это может быть функциональная тишина, как знак препинания в тексте: запятая, точка, многоточие. Это может быть тишина ожидания предстоящего или воспоминания о свершившемся. Это может быть прерывание, обрыв, травма потери. 

Моцарт не дописал свой «Реквием», оставив за последними исчезающими строчками тишину небытия. Альфонс Алле в «Похоронном марше глухого», иронизируя над глухотой Бетховена, сочинил карикатурную тишину. Кейдж в «4’33»» объявил, что тишины не существует — тишина это то, что принято называть тишиной в конкретном месте, в конкретной ситуации: «тишина» леса, «тишина» городского трафика за окном квартиры. 

В разные годы я сам обращался к работе с тишиной: «Карты несуществующих городов. Москва» 2017 года — это акция прерывания любого звучащего (исполняемого) произведения минутой тишины. Для меня это было, с одной стороны, переживанием внезапного конца, с другой — данью жертвам террористических актов, а с третьей стороны — желанием вернуть «минуте молчания» ее легитимные 60 секунд (с ходом истории минута молчания в официальной практике сужалась — минута молчания на заседании Совета безопасности России после теракта в Беслане заняла всего 22 секунды). Другой мой проект с тишиной — «Криптотишина» 2021 года — серия аудиофайлов разного формата (от 8-битного до wave, моно и стерео), содержанием которых является тишина (я разместил эти файлы Пробел, пауза — территория свободы, через них прорывается внутренний мир человека в формате NFT на криптомаркете — стоит отметить, что один файл 8-битной тишины был куплен). Мне хотелось заострить внимание на радикальной и тревожной инаковости цифровой реальности: воспроизводимые файлы действительно проигрывают тишину, однако единственным настоящим слушателем этой цифровой пустоты может быть только машина. 

Человек обречен на звук, человек изначально и по природе своей лишен тишины. Тишина остается недостижимым и непостижимым идеалом, чертой, к которой стремится музыка и за которой в ней больше нет необходимости. |ДИ| 

ДИ 1-2024